Последняя реплика сержанта была вызвана оглушающим залпом. Огонь открыли легкие орудия Типу, и вершину холма заволокло серовато-белым дымом. Две легкие пушки британцев ответили, но из-за скрывающей высоту дымной завесы оценить нанесенный ими урон не представлялось возможным. Справа появилась индийская кавалерия – люди в алых тюрбанах, с длинными, грозного вида копьями.
– И что? – пожаловался Маллинсон. – Так и будем наступать с незаряженными мушкетами?
– Скажут наступать с незаряженными, будем наступать с незаряженными, – ответил Грин. – А теперь прикуси язык.
– Потише там! – крикнул шедший впереди Хейксвилл. – Здесь вам не приходской пикник! Мы на войне!
Шарп развязал тряпицу, снял ее с замка и убрал в карман, где лежало подаренное Мэри кольцо. Простое, незамысловатое, затертое серебряное колечко, принадлежавшее когда-то сержанту Биккерстаффу, мужу Мэри. Сержант умер, и Грину перешли его нашивки, а Шарпу досталась вдова. Мэри приехала из Калькутты. Там делать нечего, размышлял Шарп. В Калькутте полным-полно красномундирников.
Перспективы побега отступили, потому что пейзаж впереди вдруг заполнился вражескими солдатами. Пехота спускалась с холма по северной стороне и сворачивала на равнину. Сиреневая форма, на головах широкополые красные шляпы. Обуви они, как и британские сипаи, не носили. Красные с желтым флаги обвисли, так что рассмотреть их Шарпу не удалось.
– Тридцать третий! – долетел издалека чей-то голос. – В шеренгу слева!
– В шеренгу слева! – эхом подхватил капитан Моррис.
– Слышали офицера? – завопил Хейксвилл. – В шеренгу слева! Живей!
– Торопись! – присоединился к нему сержант Грин.
Первая полурота остановилась, все остальные стали пристраиваться к ней слева. Последней полуроте, в которой шел Шарп, пришлось проделать самый долгий путь на фланг. Солдаты побежали, ранцы, патронные сумки, ножны штыков запрыгали, затряслись. Колонна, только что двигавшаяся прямиком в сторону холма, разворачивалась в линию, становясь на пути вражеской пехоты.
– В две шеренги! – снова долетел издалека голос.
– В две шеренги! – эхом откликнулся капитан Моррис.
– Слышали офицера? – заорал Хейксвилл. – В две шеренги! Живее!
Полуроты разделились на две части поменьше, выравниваясь по соседней справа, так что скоро батальон вытянулся в линию глубиной в две шеренги. Заняв свою позицию, Шарп посмотрел вправо и увидел мальчишек-барабанщиков за знаменами полка, которые охранял сержантский взвод.