– Девочка моя, – сказал мама, поглаживая его по голой спине. – Кто, если не мама научит тебя взрослой жизни.
Достав белые гольфики, она стала натягивать их на его ноги.
– Я не хочу, – он забился в истерике, пытаясь вырваться из стальных наручников.
Увидев его жалкие попытки освободиться, монстр, прячущийся в глазах матери, захохотал безумным смехом.
– Ты моя девочка, – произнесла мама, ложась на него. Ее голос изменился и стал воркующим от возбуждения. Он почувствовал, как холодный твердый член пытается раздвинуть ему ягодицы.
– Нет, – он попытался увернуться от него. – Не надо, мама, я прошу тебя.
Острая боль пронзила его тело. Он почувствовал горячее дыхание монстра возле своего уха.
– Ты всегда будешь моей, – задыхаясь, прошептала ему мама, поглаживая его по голове. – Ты моя девочка, и больше ничья.
На него навалилось отчаяние от собственной беспомощности. Этого монстра не победить, остается только смириться с поражением. Он закрыл глаза и закусил губу от нестерпимой боли. Только терпеть и ждать его ошибки.
В первом магазине Гришина ждала неудача. Белых гольфиков давно не было в продаже, так что опрашивать продавщиц не было смысла. Вернувшись к машине, он увидел за рулем довольного Кабанова, жующего горячие пончики с сахарной пудрой.
– Чего? – спросил его толстяк, видя удивленное лицо друга.
– А-а-а-а, Кабан, – махнул на него рукой Гришин. – Тебе бесполезно объяснять.
– Я теперь как американский коп, – чавкая, пояснил ему Кабан. – Мы как два напарника. Плохой коп, хороший коп.
– Скорее, толстый коп, худой коп, – пробурчал раздраженно Гришин, садясь в машину. – Поехали во второй магазин, надеюсь, там нам больше повезет.