– Дела… – чесал в затылке Гриша. – А я вот помню, года четыре назад у вас же, в «Литературке» вашей, заметка была. Писал какой-то дух, что надо бы за книжки гонорар сразу не выплачивать. Пусть ее сначала читатели оценят, выскажут свое мнение: если толковая – получи сто процентов, а неважная – держи половину. Я тогда подумал: прав мужик. А это что же получается?.. Погоди-погоди… Ну а если сам он, допустим, строитель? Сдал дом, так? Жильцы помыкались квартал-другой: между панелями дует, полы рассыхаются, батареи текут. Хоп ему: пятьдесят процентов в зубы – и умойся!.. Как же вы, в своей же газете, пропустили такое?
– Демократия, Гриша, – посмеивался Толя. – Глас народа…
Разговаривали на интимные темы, о женщинах – мужики ведь.
– Как дела-то? – показывал глазами в сторону администраторской Толя. – Есть сдвиги?
– Сегодня поставил вопрос ребром, – сообщал Гриша. – Когда? «Почему, – говорит, – я должна уступать вашей настойчивости?» А чувства? – спрашиваю. – Гриша бил кулаком в широкую грудь. – Чувства надо уважать – нет? «У всех, – говорит, – чувства». У кого это еще, интересно? «Да есть тут… некоторое количество». Давай, говорю, раз так, посчитаем, сколько… на сегодняшний день. Кто и кто конкретно? Покажи…
– Да-а, – поднимал бровь Толя. – Вообще-то, подружку не мешало бы завести. Не такой уж грех, а?.. «Ночью хочется звон свой…» М-да… Но ведь для этого, черт-те… подход надо знать. Слова какие-то произносить. Вот чего сроду не умел.
– Ты?! – изумлялся Гриша. – Да за тобой же… любая! Свистни только. – Гриша искренне убежден был, что у артистов и писателей эта проблема не стоит: баб у них – как грязи.
– То-то, что не любая, старик, – виновато улыбался Толя. – Далеко не любая. Я в данной области, как говорится, тюфяк. Абсолютнейший. Бывает, уже и наедине остаешься. И по глазам видишь: ждет она, что ты ее сейчас… за разные интересные места. Так нет, руки, понимаешь, костенеют. Ну, словно тебе предстоит из человека в козла обратиться. Был-был человеком, и вдруг – м-ме-е-е!
– Темнишь, – качал головой Гриша. – Придуриваешься.
– Как хочешь, старик… Не ты один, кстати. Другие тоже не верят. Наоборот даже – сердцеедом считают. Реабилитируете потом, дьяволы… посмертно.
Так вот и прожили они месяц душа в душу. Расстались друзьями. Писатель на прощание подарил Грише свою книжку. Надпись сделал: «С нежностью»…