– Вот так подмога подоспела! – по своей привычке сказал сам себе Абрам Петрович.
В самом деле, «подмога», подоспевшая к дворовым ребятам, была с виду совершенно неважная. Мальчуган был очень мал ростом, тщедушен, даже хил. Одна только рубашонка с расстегнутым воротом была на нем, но старенькие, местами порванные панталоны были заправлены в сапожки, а это уже доказывало, что мальчуган по своему общественному положению гораздо выше тех, которые ожесточенно дрались до того пред глазами старого негра.
С великим удивлением заметил Абрам Петрович, что едва прискакавший мальчуган вмешался в толпу бойцов, словно что случилось с ними. У готовых за мгновение до того разбежаться дворовых ребятишек будто новые силы явились. Из роли побеждённых они сразу перешли в наступление и с остервенением, не обращая внимания на сыпавшиеся на них удары, с громким криком кинулись на противников. На миг все стихло, и Абрам Петрович совершенно ясно расслышал звонкий ребячий голос, выкрикивавший:
– Боковик! Ходовик! Обходная деревня! Не сдавай – наваливай!
Тотчас после этого Абрам Петрович со все более и более возрастающим удивлением заметил, что от дворовых ребятишек отделилось несколько человек и в то время, когда оставшиеся все смелее и упорнее с раньше замеченным Ганнибалом рыжеватым угрюмым подростком напирали прямо на крестьянских мальчиков, отделившиеся обежали их справа и слева сзади и, таким образом, ударили на противника сразу с четырех сторон…
– Однако что я вижу! – удивлялся и восхищался впечатлительный Ганнибал. – Да ведь это же совершенно правильное стратегическое движение, по указаниям военной науки… Кто этот ребёнок, которому ведомы тайны стратегии?..
Одновременное нападение с четырёх сторон сразу же произвело свое действие. Недавние победители стали подаваться и наконец побежали во все стороны, а маленький стратег, сам, однако, не принимавший в свалке никакого участия и только распоряжавшийся, кричал своим звонким голосом:
– Наседай! Преследуй! Прошка, не выдавай, насядь! Гони!
Рыжеватый угрюмый подросток и без поощрений знал свое дело. По-прежнему молча гнался он с несколькими товарищами за бежавшими противниками, и плохо тому приходилось, кого им удавалось нагнать.
Вдруг и преследователи и преследуемые смешались в одну общую толпу, остановились и все кинулись врассыпную, громко крича: