Осторожно, чтобы не помять ненароком, укладываю на стол твоё пальто, на мгновение отвлекаюсь, вдыхая покровы, хранящие аромат твоего тела.
Ты ждёшь, чувственно обнажив влажные зубки, тоже любишь целоваться. Ещё бы, у нас это получается замечательно. Последний раз мы стояли, не размыкая уст, так долго, что едва не уснули от удовольствия. Вы разве не знали, что счастье весьма утомительно?
– Ты меня ждал, любимый, – прошепчешь ты мне, дотрагиваясь до ушной раковины холодным носом, самым милым носиком во Вселенной, а я отвечу, что иначе не может быть, потому, что ты и я одно целое.
Как же я хочу, чтобы именно сейчас ты была со мной.
Где-то в прихожей раздался стук. Я срываюсь с места в надежде увидеть мечту.
Игривая кошка уронила с тумбочки деревянную лопатку для обуви.
Обидно, что это не ты.
Всё же открываю входную дверь, дабы убедиться, что мои ожидания напрасны.
Нет, тебя нет нигде, во всяком случае, в моей жизни.
Лист, тот самый лист, что танцевал то ли танго, то ли фокстрот, медленно кружа, упал к моим ногам.
Я подобрал это резное чудо.
На память о нашей любви.
Он был такой же легкомысленный и доверчивый как ты.
Что ты нашла в этом эгоистичном юноше, что? Молодость быстро проходит, как и влюблённость.
Я буду ждать тебя несмотря ни на что.
Осень кончается быстро, как и зима.
Не представляешь, как я люблю лето. Лето и тебя, самую лучшую сказку на свете.
С высот палящего соблазна
спадая в сон и пустоту,
по эту сторону оргазма
душа иная, чем по ту.
И.Губерман
Минул год с того дня, как в моей груди поселились светлячки.
Как же мы были счастливы всё это удивительное время.
Неужели я произнёс местоимение мы? Не может быть.
Я был наверху блаженства и не скрывал этого факта. Это было время открытий и познания: себя, как мужчины и Вари, как женщины.
Что касается восприятия событий и наших удивительных отношений, могу говорить лишь за себя.
В свою прелестную маленькую головку жена меня так и не пустила.
Тогда мне это было неведомо. Да и ни к чему. Сами понимаете: когда человек неожиданно получает в миллион раз больше, чем мог обозначить в самых смелых мечтах, его восторженный мозг неспособен различать серо-бесцветные оттенки бытия.
Жизнь казалась мне настолько насыщенной и яркой, что приходилось от избытка удовольствия зажмуривать глаза.