вопросов. И именно это даёт им возможность затем попытаться хоть как-то реализовать свои амбиции. И иногда это получается.
Точно так, как любил ораторствовать наш незабвенный Михаил Горбачёв. Что надо всё «усилить и углУбить» для «достижения консЭнсуса». Он тоже в своё время попытался, но вот не по нашему Хуану оказалось сомбреро.
В России избирательная система имеет свою особую специфику. Хотя и наших избирателей также можно условно разделить на лоялистов и оппозицию.
Лоялисты принимают сложившуюся систему и воспринимают избирательные циклы как ритуалы, во время которых утверждаются ранее сформулированные решения и компромиссы. То есть они не находят нужным что-то кардинально менять и считают, что отдавая свой голос продлевают некие социальные соглашения.
При этом любая устойчивая власть, должна учитывать, что в России любое голосование не более чем референдум о доверии системе, и принимать решения, которые не будут понижать её стабильность. Если этого не происходит, то следует реконфигурация системы, когда многие патроны могут потерять своё положение.
Такой простой истины не понимали ни Хрущёв, ни Горбачёв, ни Медведев. Но с ними и так всё более или менее понятно.
Зато наша как реальная, так и виртуальная оппозиция состоит из тех, кого существующая в России система категорически не устраивает. От слова совсем. И они хотели бы получить новую. Некую абстрактную, но очень правильную. И без всяких там формальных процедур, где им может помешать массовый избиратель. Кстати, именно этим она сильно отличается оппозиции в странах Запада.
На Западе оппозиция не требует изменения системы, так как на западе это называется уже не оппозиционным движением, а откровенным посягательством на устои государства и карается по всей строгости закона.
В России оппозиция делится на традиционалистов и реформаторов. Различаются они тем, что готовы хоть полностью сломать существующую систему, но только по разным сценариям.
И в этом нет ничего необычного. Такие недовольные, плохо устроившиеся в этой жизни, существовали всегда и будут везде. Но именно такое их разделение минимизирует риски для системы. Если оппозиция разделена на две примерно равные части, которые предлагают взаимоисключающие варианты, то они конкурируют больше друг с другом чем с