– …ничего не замечаете?
– Один девять пять один…
– Что скажете?
– Ну… это же не год выпуска…
– Отчего же? Он и есть… мы достали это оттуда…
– Вы… были там… в тысяча девятьсот… через полвека после нас…
– Не был… там был кто-то, переживший эту битву… вспоминавший её, как будто это случилось вчера… знаете… он был чем-то похож на вас, тот старый конь, обронивший это, – графин постукивает по клетке, – вы, случайно, не ускакали с поля боя?
– Да как вы сме…
– …черный конь с белой звездочкой на лбу, не закрывший собой городские врата…
Все переворачивается внутри, я не хочу вспоминать, как бежал, как пала Аделаида, не убереженная мной, это было не со мной, это был не я, не я, не я…
– …ну, вот видите, а еще вините меня в гибели Аделаиды… думаю, сейчас вы будете в бешенстве, вам захочется спустить на меня арбалет, только так вы ничего не узнаете… совсем ничего…
Тьма.
Не знаю, как это называется иначе, да это и не называется иначе, – тьма.
Глубокая, наползающая откуда-то из ниоткуда и отовсюду одновременно, пожирающая саму себя – тьма.
Бежать, бежать в никуда, спотыкаться, падать в ожидании неминуемого, в ужасе смотреть, как тьма проскальзывает мимо, куда-то в глубину комнат…
Выжидать. Выжидать целую вечность, чтобы кинуться в дальние комнаты, где кабинет графина, крикнуть в пустоту:
– Ну и что вы наделали? Что вы наделали, я спрашиваю?
Он не отвечает, он сидит спиной ко мне в кресле, которое терпеть не может, он делает вид, что не слышит меня, но я-то знаю – только делает вид…
– А вы молодец, ничего не скажешь… продолжили, так сказать, добрую традицию… воспоминания… воспоминания, которые не забыть… думаете, как далеко в прошлое они тянутся? Век? Два? Тысячи лет?
Молчит, делает вид, что не слышит, ну-ну, делай, делай вид…
– Мне так кажется, еще больше… и как вы думаете, для кого весь этот путь через тысячелетия из века в век? Как вы думаете, кто шел по этому пути? Боюсь, ответ вам не понравится. То, что я видел…
Не договариваю, смотрю на него, на прокушенное горло, на домашний халат, залитый кровью, вот черт…
Он даже не смотрит в мою сторону, зачем ему смотреть в мою сторону, у него таких было, и есть, и будет миллионы…
Он.
Парящий в пустоте космоса.
– …нам нужна война – говорит он, наконец, – битва… которая запомнится на века…
– Нам кто-то угрожает?