На опушке леса, у дороги,
Подпирая кроной небосвод
Клён растёт. Печальный, одинокий…
Словно страж, застывший у ворот.
Днём и ночью он шумит ветвями,
Будто сам с собою говорит.
Он о чём то, о своём мечтает,
И о чём то, о своём грустит.
За года, пронесшиеся мимо,
Многое на свете он видал.
Только не был никогда любимым,
И теперь, от этого страдал.
Но однажды, раннею весною,
Рядом с ним осинушка взошла.
И тот клён, могучею душою,
Полюбил, зелёные глаза.
А она, росла и развивалась,
Тонким станом рвалась к небесам.
И задорно жизни улыбалась,
Подставляя листья всем ветрам.
Клён же, наблюдая за осинкой,
Вдруг, однажды понял, что влюблён.
И порой ночною, тёмной, синей,
Он, смущаясь, ей сказал о том.
И с тех пор, под горький плач кукушки,
Ветками друг к другу у стремясь,
Клён шумит с осиной на опушке.
Нежных чувств не пряча, не стыдясь…
Ты помнишь всё, конечно помнишь,
Такое временем не смыть.
И если жизнь другим заполнишь,
Нам о былом не позабыть.
Осенний парк и вечер ранний,
Листва опавшая шуршит.
Здесь все полно воспоминаний,
Душа тоскует и грустит.
Сегодня я, в печали светлой,
Брожу среди аллей один.
Уйти бы тропочкой заветной,
В года, где был тобой любим.
В ветвях, пронизанных закатом,
Рисует память образ твой.
Там, под берёзою, когда-то,
Нежданно встретились с тобой.
В тот день весна благоухала,
Играл листвою ветерок.
Ты молча у воды стояла,
Держа в своей руке платок.
Ты всё конечно помнишь это,
Такое трудно позабыть.
С тех пор, моя душа поэта,
Обречена тобою жить.
Повисла тишина в пустой квартире,
Закат на горизонте догорал,
Поэт, затворником живущий в мире,
Сегодня с юной Музой ночевал.
И вот уже тревоги и печали,
Растаяли туманом на заре,
Пегасы с белоснежными крылами
Умчали их по звёздной синеве.
В миры из детских грёз с высоким небом,
И перламутром утренней росы,
Туда, где воздух пахнет свежим хлебом
И чистотой промчавшейся грозы.
Там, за рекой, печалится кукушка,
В бору сосновом, о судьбе своей.
Пылает земляникою опушка,
Омытая прохладою дождей.
Поэт и Муза, парою влюблённых,
Ушли тропинкой в заповедный лес.
И принял их, шатёр дубрав зелёных,
Открыв им мир невиданных чудес.
А я в ответ целую твои руки…
Ты мне твердишь всё время о разлуке,
О том, что нам не быть вовек вдвоём…
А я в ответ твои целую руки,
Под леденящим мартовским дождём…
Ты говоришь, что нет любви в сердечке,