– Отношения с гостями в рабочее время запрещены, – серьезно говорю я, – с этим строго. Все личное только за пределами этих стен.
Полина округляет глаза, сквозь плотный слой тональной основы просвечивает естественный румянец:
– Конечно! Я все понимаю!
– Надеюсь, что так. Идем, скоро открываемся. Я побуду рядом несколько часов, а потом мне нужно на сцену.
Она сводит широкие темные брови к переносице и удивленно спрашивает:
– Ты не хостес?
– Уже нет. Мои ноги шикарно смотрятся в стрипах рядом с шестом. Такое добро не должно пропадать.
– А так и не скажешь, что ты… – Полина кривит губы в подобии улыбки.
– Кто? – Мой голос звенит ледяными осколками.
В ее глазах загорается легкое пренебрежение, а подбородок взлетает вверх:
– Стриптизерша.
– Ты ведь не это хотела сказать. – Делаю шаг вперед и нависаю над ней, глядя в глаза. – Осторожно, Полина. У нас дружный коллектив, но по большей части женский, а значит, змеиный. Кусаем быстро – умираешь медленно. Я тебя прощаю, но не вздумай кому-то из девочек ляпнуть подобное. Ясно?
– Д-да…
– Вот и отлично! – весело подмигиваю ей. – Идем!
Рабочие ночи летят с сумасшедшей скоростью, дни проходят в полусне. Первые четыре смены я отрабатываю налегке, пятая уже дается с трудом, а шестая… даже говорить нечего. Одно только радует – она последняя на этой неделе.
После полуночи энергия стремительно близится к нулю, а впереди еще большая часть трудовых часов. Заканчиваю номер и тороплюсь в гримерную, чтобы перевести дух. Падаю на диван, обмахивая лицо ладонями, и с удовольствием вытягиваю ноги, звенящие от напряжения в мышцах. В нос ударяет резкий запах лака для волос, и я недовольно вскрикиваю:
– Ната! И так дышать нечем!
– Дыши маткой, – смеется она, разворачиваясь на стуле. – Пройдешься со мной по залу? Выпьем, перекусим. Я там присмотрела парочку приличных вариантов. Женаты, и бабла немерено. Может, расскажут что-нибудь интересненькое.
– Давай чуть позже. Что-то я с ног валюсь.
– Сколько у тебя еще выходов на таблетку (на сцену. – Прим. авт.)?
– Один. И потом еще в ВИПе.
– Хочешь, подменю?
– Я не зарабатываю столько, чтобы купить твой танец.
– Да ну тебя! – усмехается Ната, изящно махнув рукой. – И на фига ты так пашешь? У тебя же мужик есть.
– Есть. И он тоже пашет, чтобы встать на ноги. Я ведь не собираюсь всю жизнь работать стриптизершей. Разберусь с проблемами, куплю квартиру и буду печенье для котиков печь, пока мой мужик зарабатывает миллиарды.