– На здоровье.
– А всё-таки жалко, что Анджелина Джоли себе сизьге отчекрыжила! – невпопад закончил Фрутков и отключился.
«Кобель!» Траулько положила мобильник на стол. Глядя на пластмассового болтуна, наскоро прикинула в уме: пятьдесят тысяч долларов за неполучившуюся кражу придётся вернуть, но на секретном счёте, о котором не знают налоговые органы, уже лежат восемьдесят тысяч! Если счастье состоит из кусочков, то у Траулько теперь есть восемьдесят тысяч кусочков счастья. Не кисло, но пресловутая женская интуиция предупреждала.
Следующие бесконечные полчаса майор провела, тщательно выщипывая брови. Всё было тихо и приятно. Никто не звонил. Наконец, положив щипчики в косметичку, Траулько посмотрела на часы. Пора отправляться на встречу у метро. Встречу, которая не должна состояться. Она встала с места, достала из сейфа пачку долларов, завёрнутую в целлофан, положила в сумочку. Критически осмотрела себя в зеркало. Грудь, талия, попа. Всё на месте. Поправила форменную рубашку. Не восемнадцатилетняя фотомодель, конечно, но ещё ничего. «С пивом потянет», – как часто говорит её чёпожрать, когда хочет не жрать.
– Я ненадолго, не теряйте меня, – мило улыбнулась Траулько капитану Тонкошкурову, который о чём-то говорил по телефону за стеклом в дежурной части. Тонкошкуров, не отрывая от уха трубку, поманил другой рукой Траулько внутрь. Майор нехотя зашла.
– Ну, что ещё?
– У нас происшествие, Ольга Владимировна, – взволновано зачастил капитан. – Пятнадцать минут назад сторож какого-то особняка сообщил, что слышал выстрелы в доме. Сам-то он сидит в сторожке у ворот. Один идти в дом побоялся – позвонил нам. Мы послали туда наряд в составе сержантов Удочкина и Мартышкина. Они, конечно, разгильдяи известные, но к месту происшествия были ближе всего. Сейчас звонит Удочкин и докладывает, что в особняке обнаружены два трупа. Мужчины. Похожи на криминал. Оба застрелены. Мартышкин охраняет здание снаружи, сторож остался у ворот, а самый опытный Удочкин в доме. Ничего не трогает.
Траулько изо всех сил зажмурилась. Она вдруг почувствовала себя старой, страшной, изнурённой, как колхозная кляча, пенсионеркой. (Интуиция ехидно заметила: «А я ведь предупреждала!») Через пару мгновений Траулько пришла в себя, разожмурилась и голосом, как с того света, спросила: