– М-да, только и видишь, как велика Россия, когда она с места снимется. Это ж понять надо!
Степку дедова философия никак не задевала, он давно уж приметил сидевшего неподалеку мальца с кошкой за пазухой и понемногу отползал по скамье, чтобы удрать от деда. Кошка блаженно жмурилась в разрезе детской рубашки – хвост ее торчал из-под рубашки снизу, и не было никакой возможности отвести от него глаз, до того хотелось подкрасться и дернуть кошку за хвост.
– Ты не сучи ногами-то, не сучи, ты гляди знай, что делается, запоминай.
Степка будто не слышал.
– Сиди! – пристукнул дед ладонью по скамье. – Мы уж единожды попали в беду из-за твоего сумасбродства.
– А сам говорил: не единожды, – подначил деда Степка.
– Цыц! Знаешь, о чем говорю, зна-аешь!
Степка отвернулся от мальца с кошкой, чтобы не смотреть, не мучиться. А дед, как всегда бывало, когда вспоминал ту беду, расстроился. Случилась-то она всего ничего – днями, а уж измучила думами – сил нет.
А все из-за шалопая Степки. Не этого, того, сына. То никак не могли его обженить, а то в одночасье сошелся с казачкой, приехавшей на базар. И увезла его казачка на той же бричке, будто купленного на базаре порося. И не успели Матвеич с женой опомниться, как казачка уж и сына родила, вот этого Степку. Быстро у нонешних. Ну да время, видать, такое – все быстро. Заводы, на что трудное дело, и те вмиг вымахали трубами по всему берегу, отгородив Нахаловку от Волги, – Сталинградский тракторный, металлургический, всякие другие.
Вся-то жизнь проскочила в одночасье. Давно ли, казалось, христом-богом молил атамана, чтобы принял в артель спасателей, а уж и пенсия подошла, заслуженный отдых по-теперешнему. Отдохнуть-то вроде бы и пора, только пенсию такую дали, что если не кормиться с огорода своего, то ложись и помирай.
А тут и война подоспела, накуролесила. Степану сразу повестка пришла, и он исчез в разбегаловке прошлого лета то ли на севере, то ли на юге, сгинул. А этим летом и до младшего Степки добралась война: разнесло дом бомбой вместе с мамкой и всеми ее сородичами. Степка, бают, шастал по чужим огородам и потому жив остался. Прибежал домой, а дома нету и никого нету. Эка мальцу такое угораздило! Хорошо еще, что соседи адрес деда знали, отписали про все. И поехал Матвеич за внуком своим, сиротой-горемыкой, в недальнюю казачью станицу.