Последний дом уже сам по себе был хорош. Бояться было нечего. Действительно, а чего бояться, если ты уже обстряпал дюжину домов?
Вольной походкой он прошёлся до крыльца, взобрался по ступенькам, покрытым лепестками облезшей оранжевой краски, к двери. Вырвал импровизированную петлю для навесного замка из здоровенного гвоздя пяткой лезвия, отворил тяжёлую цельнодеревянную дверь. В лицо ударил ещё тёплый домашний воздух – уютный поток. От неожиданности Дмитрий Петрович выпустил тяжёлый, болезненный вздох из прокуренных лёгких. Вновь невыносимые образы и мучительные воспоминания – фантомные боли. Вновь её лицо: вот Лиля в бездонной дыре, а потом вдруг – лишь деревянная крышка-разлучница, и сердце рвётся на части.
Его лицо покраснело, а сердце и вправду сдавило, в глазах забелели хлопья нереального снега, отчего пальцы мучительно стянули кожу на груди, его тело с грохотом свалилось на пол, а топор оставил выбоину в деревянном полу крыльца.
Минуту или две, он лежал вроде полупустого мешка с картошкой, но вот дышать стало легче и, хотя легкие всё ещё работали навзрыд, взор прояснился.
«Пора заканчивать и валить отсюда…»
Возможно, он просто устал от долгой тяжёлой работы. И действительно ладони и пальцы, как бы в подтверждение данного умозаключения, начали зудеть, вроде вампиров на свет или святую воду.
«И, видимо, пришло время бросать курить…» – думал Дмитрий Петрович, потихоньку поднимаясь по стене, так же, как и упал – вытягиваясь по ней вверх. Он явно был болен, но тем ли…
Вздохнул. Шаг, второй, и в нескончаемом вихре падений двинулся вглубь дома.
И здесь не было ничего необычного. Самый привычный пол из широких досок, десятки раз крашенных, видимо, той же самой краской, что была и на крыльце, покрытый самым традиционным ковром под турецкий стиль, на котором стоял, чтобы не двигался, самый обычный красный (уже розовый) диван с мерзкими деревянными подлокотниками то ли из ДСП, то ли из ДВП, стены были уделаны белыми в жёлтый горошек обоями, но венцом всего была здоровенная, нет – титаническая безрамочная плазма. Она стояла напротив дивана и сразу было понятно, что именно составляло здешний досуг. Лишь странно было Дмитрию Петровичу, как он не заметил сразу этакую бандурину. Ещё с минуту, уже вплотную, он стоял и тупо глядел в пиксельную гладь, поражающую своим размахом. А потом плюнул и пошёл искать кухню. Чего он, плазм что ли не видел?