Судьба ко мне благоволила. Я рано стал самостоятельным и поэтому всего добивался сам.
Может, из-за этого во мне столько упрямства и жесткости. Всегда делаю только то, что нравится. Добиваюсь поставленных целей и плюю на чужое мнение.
Первая жена не выдержала моего требовательного характера и ушла через два года. Вместе с сыном. Я бы все равно не смог уделять ему достаточно времени. В тот момент я только зарабатывал свой первый миллион.
Но любую свободную минуту старался проводить с сыном. Другое дело, что это были только минуты.
Потом были еще две жены, от которых я сам ушел. Почему-то обе они считали, что имеют право контролировать меня и что-то требовать.
Похоже, это черта всех женщин.
Хватит. Больше жен у меня и не будет.
Я многого добился в бизнесе и теперь хотел осваивать другие горизонты. По совету моего пиарщика учредил фонд. Набрал грамотных юристов, чтобы помогать тем, кого незаконно осудили или подозревали.
Мои юристы находили ловко сфабрикованные дела и раскручивали их, добиваясь пересмотра приговоров.
Мне нравилось выслушивать благодарности родственников освобожденных.
Каждое взятое фондом дело я рассматривал лично. Только я принимал решение, получит человек от нас помощь, или нет.
Вот, и сегодня просмотрел пару таких дел. Ничего не зацепило. Этим бедолагам самим придется бороться с системой.
Взглянул на часы. Начало девятого. А не съездить ли мне в клуб? Не навестить девочку?
От воспоминания и в предвкушении встречи, член напрягся и приятно так свело яйца. Сегодня я засажу ей ни один раз.
В клубе я сразу же вызвал управляющего.
– Жорик, покажи мне новеньких, всех кого приняли в этом месяце, – скомандовал я, усевшись на диване в своем вип-кабинете.
Жорик тут же метнулся и привел пять телок. Они еще не успели полностью предстать передо мной, а я сразу понял – «не то!»
Нет ее среди них. Это стандартные красотки. Абсолютно одинаковые. С одинаковыми губами, сиськами и жопами. Ничем не примечательные. Уже даже член на них не дергается.
– Это все? – разочарованно спрашиваю я.
– Да, – испуганно отвечает Жорик.
– Ладно, пусть идут, – махнул я рукой, – а ты останься.
Девчонки строем покинули кабинет.
– А на кухне, кто вчера ошивался? – выпытываю у Жорика, когда мы остаемся одни.
Лоб его морщится. Мозг напрягается, чтобы вспомнить, или понять суть вопроса. Я и сам раньше не додумал, что нечего танцовщице на кухне делать.