– Здесь их нет, – ухмыльнулся Роберто. – Здесь только красота, чистый свежий воздух…
– И молодые чистые и свежие лыжницы?
– Скорее, молодые и сумасшедшие. – Фальконетто понизил голос. – Одна чуть не сбила меня с ног, когда неслась по трассе. Тут тоже надо быть осторожным, Джино. – Он обвел глазами зал, – Ну ладно, до связи. – Он отключил телефон.
В углу ресторана послышался какой-то шум, и когда он затих, там уже сидел оркестр – статные высокие негры с начищенными духовыми инструментами и огромным контрабасом, который уверенно поддерживал в вертикальном положении белозубый гигант ему под стать. Мгновение, и уже играла музыка – обволакивающий и бархатистый новоорлеанский джаз.
– Можно пригласить вас на танец? – раздался негромкий голос неподалеку.
Роберто скосил глаза. Какой-то молодой человек с румянцем во все щеку приглашал Каролину.
– Нет, – услышал он. – Извините…
– Ничего. – Парень постарался скрыть разочарование и быстро отошел от ее столика.
«Она не хочет танцевать из-за того, что ушиблась – или она просто не желает танцевать с ним? Или она вообще не танцует в ресторанах?» – подумал Роберто.
К Каролине приблизился официант, поставил перед ней мороженое. Маленькая серебряная ложечка с изящной грацией замелькала в воздухе.
«У этой девушки отличные манеры, – решил Фальконетто. – Но только не на трассе».
Когда он поднялся на склон горы на следующий день, первым, кого он увидел, была… она.
Роберто не мог скрыть своего удивления,
– Как, вы уже здесь?
– А почему вы об этом спрашиваете? – Ее голубые глаза потемнели.
– Я просто… – Роберто вдруг замолчал. В конце концов, зачем с ней спорить? Он махнул рукой, – Не обращайте внимания!
Резко оттолкнувшись палками, девушка понеслась вниз и исчезла в белом сверкающем снежном поле.
«Какая она все-таки упрямая!» – недовольно подумал Фальконетто. Он огляделся. Яркое солнце било прямо в лицо. В ослепительно-голубом небе – ни облачка. Откуда-то снизу слышался мелодичный перезвон колокольчиков.
Опытный горнолыжник, он спружинил ноги, нагнулся вперед – и лыжи сами заскользили вниз. Все быстрее и быстрее, и вот уже не на земле, а на границе воздуха и наклоненной поверхности снега он мчался в едином падающем движении вперед и вниз. Какая острая радость! Хорошие лыжи сами шли в поворот, сами встречали попадавшиеся там и сям бугры, «обтекая» их. Еще поворот – и его вынесло на широкую трассу прямого спуска. Скорость еще больше увеличилась, теперь ничего не сдерживало ее, но лыжи не задрожали, захлебываясь ею, а уходили и уходили вперед устойчиво и ровно, не рыская, не вырываясь из-под ног; и только ветер давил на голову и грудь. «Прекрасно, – пронеслось в голове Фальконетто. – Это и есть счастье».