Подобно тому, как Красный Петер, обезьяна, объяснялся перед учеными, и я обращаюсь сегодня к вам, академикам психоанализа, из моей «клетки» трансмужчины. Я – тело, которое медицинский и юридический дискурсы маркируют как «транссексуальное»[6], которое большинство ваших психоаналитических диагностических пособий определяют как объект «невозможного превращения», которое находится, согласно большинству ваших теорий, за пределами невроза, на границе или даже внутри психоза, неспособное, если верить вам, правильно разрешить свой эдипов комплекс или сдавшееся перед своей завистью к пенису. Так вот, с этой позиции психически больного, в которую вы меня ставите, я обращаюсь к вам как человек-обезьяна новой эры. Монстр, которого вы создали вашим дискурсом и клиническими практиками. Я монстр, который встает с кушетки и берет слово не как пациент, но как гражданин, как ваша уродливая ровня.
Я – транстело, небинарное тело, за которым ни медицина, ни право, ни психоанализ, ни психиатрия не признают права говорить с экспертным знанием о своем собственном положении, как не признают и способности производить дискурс или какую-либо форму знания о самом себе, – я выучил, как Красный Петер, язык Фрейда и Лакана, этот язык колониального патриархата, ваш язык, и вот я здесь, чтобы обратиться к вам.
Возможно, вы удивитесь, что я обращаюсь для этого к кафкианской сказке, но сегодняшнее собрание, на мой взгляд, ближе эпохе автора «Превращения», чем нашей. Вы организуете встречу, посвященную «женщинам в психоанализе», в 2019 году, как будто на дворе всё еще 1917-й, как будто этот особый вид животных, который вы снисходительно и натурализующе называете «женщины», всё еще не получил полного признания в качестве политического субъекта, как будто женщины остаются примечанием, заметкой на полях, странными и экзотическими созданиями, над которыми вам нужно размышлять время от времени на конференции или по случаю круглого стола. Лучше было бы организовать мероприятие, посвященное «белым гетеросексуальным мужчинам среднего класса в психоанализе», ведь большинство текстов и психоаналитических практик вращаются вокруг политической и дискурсивной власти этого вида животных. Этого некрополитического[7] животного, которое вы склонны путать с «универсальным человеком» и которое остается, во всяком случае вплоть до настоящего момента, основной темой высказывания в психоаналитических дискурсах и институтах колониальной модерности.