Но во мне все еще сохранялся задор. На каждый вопрос родителей, действительно ли я хочу рискнуть, я отвечала утвердительно. Наконец, в воскресенье утром, SAY опять вышли на связь. Не успевшие переодеться после визита в церковь родители сидели перед камерой.
– SAY готова согласиться на ваши условия с одним лишь но: если Кэндис уедет раньше, чем будет утвержден состав, вы должны будете возместить затраты на тренировки в объеме десяти тысяч долларов. Мы не вправе запретить покинуть компанию раньше – конечно, если Кэндис будет недовольна условиями или отношением к ней, она может уехать сразу же. Мы лишь хотим удостовериться в серьезности ваших намерений. Это и в самом деле мечта Кэндис?
Я была шокирована. Подобное развитие событий нельзя было и представить.
Мы детально прорабатываем план действий – точнее, я просто сижу с открытым ртом. В день моего последнего экзамена мы с мамой улетим в Сеул, где она заселится в предоставленные апартаменты, а я – в общежитие. В течение всего времени мама сможет заботиться о дедушке, чье состояние ухудшается: скорее всего, его поместят в госпиталь. Весь первый месяц мне будет запрещено покидать тренировочный кампус даже ради встреч с мамой. По истечении месяца я смогу отлучаться каждую субботу и воскресенье. Все это время дома папа будет присматривать за магазином с помощью Томми, который останется в Нью-Джерси ради футбольного лагеря.
– Ну как, ты довольна? – спрашивает папа.
Слезы сами текут из глаз.
– Да, это моя мечта!
Родители удивлены моей реакцией.
– Так чего же ты плачешь?
– Я плачу, потому что счастлива! – это не совсем правда. Я плачу, потому что тронута их готовностью пойти на все ради меня. Плачу, потому что мне стыдно, ведь я думала, что мама безразлична ко мне.
Мама огибает стол и обнимает меня.
– Мы хотим, чтобы наша Кэндис была счастлива!
Всю следующую неделю я страдаю от панических атак – на какие жертвы моя семья решилась пойти ради моего блага! Родители идут против собственных установок, отказываются от «американской мечты», и все из-за моих желаний. Я благодарна и в то же время чувствую себя виноватой, плачу ночами напролет. Наверняка, мама согласилась еще и ради дедушки. Ужасно, что он в таком состоянии, но, может быть, это стало основной причиной ее согласия. Чувствую себя ужасно.