– Я рисовал её подругу Татьяну.
– Что-то я ничего не поняла. Какая-то странная и запутанная история.
– Видишь ли… – папа пытался подобрать слова. – В институте обо мне ходила слава, что я – хороший портретист. А мне к тому времени так уже надоело рисовать людей, что уже и сам был не рад своей известности. Вот и получается, что твоя мама мне понравилась тем, что не требовала свой портрет от меня. Вообще она была к этому равнодушна. И я очень обрадовался сначала, думал, наконец-то, меня оценили как человека, а не как ходячий высокохудожественный фотоаппарат.
– Вот это да, – от неожиданности Кристина даже привстала с места. – А я и не думала, что так бывает.
– Да, так бывает… – ответил папа, поправляя очки на носу. – Сначала ты этому радуешься, а потом только через время понимаешь, что не всё так просто. Мама твоя училась на экономическом факультете и мечтала стать экономистом. Ее интересовали только цифры, холодные факты и наличный расчет. Но я этого тогда еще не знал. Влюбился в неё как мальчишка: ухаживал за ней, цветы дарил, водил в кино, гуляли в парке. Мы поженились на пятом курсе. Я в то время заканчивал учебу в архитектурном институте, начал проходить практику на заводе, делал чертежи. За эти чертежи, будь они неладны, платили очень хорошие деньги. Иногда брал работу домой, чтобы немного еще заработать денег. Времени свободного на рисование у меня практически не осталось. А потом и Катя стала требовать, чтобы я перестал рисовать портреты, ревновала к другим девушкам.
«Нечего заниматься ерундой, – говорила она, – тебе платят за чертежи, вот и черти их, а про рисунки свои глупые забудь. Их все равно никто не купит, а рисовать бесплатно всех направо и налево я тебе запрещаю. Не стоит тратить на это драгоценное время, лучше очередной чертеж принеси с работы». Маме твоей нужны были только деньги и больше ничего.
– Поэтому ты больше не рисуешь? – Кристине стало искренне жаль отца. Она положила голову ему на плечо и прикрыла глаза. Тут она почувствовала, как у него сильно забилось сердце. Своими расспросами она разбередила старую рану, и отец заново пережил неприятные моменты из своей жизни.
– Увы, да, – папа бережно погладил дочь по голове. – Ладно, уже поздно. Я пойду еще раз просмотрю чертежи перед сном, будь они не ладны!