– Да, я понимаю. Устали. У меня только пара вопросов. Первый: откуда у вас карты? – Она начала напряжённо вглядываться в лицо Глеба.
– Мне их дал Джеймс Гордон. Они от… вашего… папеньки передавались в его роду.
– Понимаю. Почему он не приехал на встречу со мной сам? Почему поручил это непростое дело вам?
– Он – инвалид, а я его… близкий… коллега и товарищ…
Глеб не должен был ничего рассказывать о клубе.
– Нет, не то. Недоговариваете, – обиделась Мона.
– Да, не имею пока права. Ах, да! Я ведь ваш дальний родственник. Об этом больше знает, быть может, мой дядя, Алекс Яковлевич Юсов. Я говорю это… так… потому что я ещё не осознал этого. Честно, о том, что я и дядя – родственники Якова Вилимовича Брюса, я узнал четыре дня назад. От Джеймса. И о вашем существовании. Но то, что вы и Даниэла – дочери Брюса, не знает ни Джеймс, ни, думаю, дядя. Я с ним не говорил. Он живёт в Петербурге. Джеймс – его приятель, и он, узнав случайно, что я еду на курорт в Карловы Вары, рассказал о вашем тревожном звонке ему. Дал карты, доверил… А почему вы с сестрой прежде не искали каналы, встречи…?
– Да потому, что резко хуже нам стало лет пятнадцать назад. А до этого не хотелось, чтобы наш секрет был раскрыт. Кроме того, если уже совсем честно, жить более и не хотелось. Что ещё может преподнести жизнь? Всё было! Но когда на моих глазах у Даниэлы начали выпадать волосы, портиться зубы, дрябнуть кожа, тускнеть взор… Я ужаснулась, пожалев её, а она меня… Хочу жить!
«Вот он, мой сон!» – подумал Глеб.
– Время позднее, Мона. Я даже не знаю, что сказать на прощание. Хочется чего-то доброго.
– Скажите «доброй ночи».
– Доброй ночи, – душевно произнёс Глеб.
– И вам доброй. Уходите голодным… Эх, и я ничего не откушала. Надоела… эта еда. Хочется… пирожок с небом. На сеансы нет смысла ходить. Я распишусь потом, где надо. – И жду завтра в семь. На прежнем месте. Голодным. – Она поцеловала его в щёку и направилась проводить гостя.
Кто может сказать: как и почему возникает любовь? Даже влюблённость. Или успех. С каких аккордов начинает звучать мелодия любви? Строя ещё нет, замысла нет вообще, лишь касание руки, движение глаз. Шорох, запах, дуновение… Предчувствие любви. И попадание! Он ведь, этот Амур, и не целится особо. Так, играет.
Автор говорит не о Глебе. Пока не о нём. А вот стрелу в области сердца у Моны он заметил! Заметил – и хорошо. А далее разглагольствовать о том, возможно ли полюбить старше себя, но