– Ты, Егорушка, не волнуйся, – неожиданно твердо проговорила тетя Аня, взяв себя в руки. – Всем, что нужно для похорон, я займусь. Мы ведь были с Надеждой подругами столько лет, да и опыт по этой части имеется, сам знаешь, – в ее голосе послышался вздох. – Я ведь уже семь лет, как вдова. А родители твои… Сам уж как-нибудь им скажешь, ладно?
Похороны! Отчего-то это слово в связи с БабНадей звучало как-то совершенно дико и неуместно.
Нет… Невозможно. Этого просто не может быть!
– Теть Аня, спасибо за помощь, – стараясь, чтобы голос звучал спокойно, тихо сказал он. – Но прямо сейчас я бы очень хотел побыть один.
– Да-да, конечно! – спохватившись, соседка заторопилась к выходу.
Уже в дверях снова обернулась.
– Ты, Егор, если что, обращайся ко мне. Ладно? Мы же не чужие, все-таки.
– Да… конечно. Спасибо, – механически кивнул Егор.
И выдохнул, лишь когда дверь за ней с тихим щелчком закрылась.
Вот теперь уютная и знакомая с детства квартира неожиданно стала казаться пустой и огромной. И странно чужой. Словно воздух лишился вдруг важного компонента, без которого стало немыслимо больно и трудно дышать. Вроде и дышишь, вдох-выдох, вдох-выдох, но при этом каждый вздох – через муку…
Он не знал, как долго стоял вот так, в коридоре, в безуспешной попытке охватить оцепеневшим разумом произошедшее. Разве так может быть?! Раз – и нет человека? Словно вычеркнули из списка резким росчерком карандаша?…
Спустя некоторое время в горле окончательно пересохло. Как сомнамбула, Егор машинально двинулся на кухню и, войдя, застыл на пороге.
На столе, на широком блюде с ромашками, собранные в кокетливую пирамидку все еще лежали пышные румяные пирожки, испеченные БабНадей. И записка. Та самая – с фотографии.
«Мы ждем тебя дома!..»
Ощутив, как предательски начинает трястись подбородок, Егор схватил графин, чтоб налить воды в стакан, но тотчас поставил на место. Руки тоже тряслись.
Не порядок! Возьми себя в руки, ты же мужик…
Только вот быть мужиком сейчас категорически не хотелось. Вместо этого хотелось сжаться в комок и скулить – громко и жалобно, как потерянный на улице пес.
Так и не выпив воды, Егор снова вышел из кухни и, не глядя, побрел вглубь квартиры, очнувшись, лишь когда пальцы машинально сомкнулись на ручке двери, ведущей в комнату БабНади. Еще несколько секунд внутренней борьбы, ручка повернулась, и негромкий щелчок замка впустил его в тихую осиротевшую спальню.