Я буду говорить в этой статье только о том, чем мне именно хочется поделиться с будущими читателями книги, не раскрывая, разумеется, подробностей ее содержания.
Прежде всего считаю, ни у кого из читателей не может не вызвать интерес весьма оригинальный изобразительный прием автора, выразившийся в том, что в качестве одного из главных действующих лиц произведения им выведен образ самого обыкновенного лежащего у забора старого дрючка (бревна), на котором и возле которого происходит множество встреч, бесед, споров самых различных наших сограждан, а в целом – выражение отношения ко всем происходящим в стране событиям самого народа.
Все-все всегда в себе он слышит,
О всем поведать может он,
Да, жаль, того не перепишет
Пока еще магнитофон…
Так объясняет чудесные возможности старого дрючка словами рассказчика автор. И сам широко пользуется этими возможностями. Байки старого Дрючка подобно множеству ветвей и листьев дерева, создающих самобытный индивидуальный вид породы, делают весьма внушительную по объему и весьма многоплановую по содержанию поэму своеобразным, но цельным, обладающим собственной индивидуальностью произведением. Г. Ефременков считает образ старого Дрючка литературной находкой автора. “Ибо старый дрючок, – пишет он, – является открытой трибуной для многих поколений терпеливых, осторожных, с виду наивных, но не очень доверчивых, “себе на уме” сельчан”.
Байки старого Дрючка – это множество самых разнообразных – и смешных, и серьезных, и трогательных – диалогов, воспринимаемых действительно как магнитофонные записи с людного места. В них нигде, кроме как в самом начале, нет никаких поясняющих и связующих авторских слов, и читателю представляется право самому решать, кому именно по возрасту, полу и социальному статусу принадлежит та или иная реплика. И это – очень даже интересно: читатель как бы становится соучастником творческого процесса.
Небезынтересно отметить, как, судя по содержанию и характеру диалогов, с течением времени весьма заметно изменяется культурный уровень сельского жителя: от его безоглядной веры в чудеса, ведьм и нечистую силу (в прошлом столетии), ложного толкования понятия «социалист-утопист» (в период гражданской войны) и неразличения созвучных сокращений «СССР» и «эсер» (в первые годы советской власти) до серьезных дискуссий о роли науки в жизни общества и о глубинных причинах войн в мире (в предперестроечный период).