У Стоиков существует интересная концепция квази-бытия, которая развилась у них из понятия Лектон – то, что не существует, но значится как третья реальность, похожая на смысловой Логос. Лектон есть «словесная определенность» и «смысл высказываемой предметности» (А. Лосев: История Античной Эстетики). Он умопостигаем, но скорее периферийно и интуитивно, так как не следует строгой логике вещей, а имеет собственный смысл. Лектон есть некий совершенно отдельный, внутренний символизм вещей, не предназначенный ни для для вещей, ни даже для их наблюдателей. Лектон есть ни на что не претендующий, короткий, но многоплановый рассказ в себе. Стоики даже указали на возможность некоего нейтрального пласта реальности, не нуждающегося в Бытие непосредственно. Возможно, этот пласт сопоставим и превышает сферу самого Бытия? Быть – это редкая и уникальная привилегия по отношению к мириадам не состоявшихся возможностей, полу-возможностей и не-возможностей того, что полу-существует совершенно отдельно, как невостребованная Бытием информация или стоический Лектон?
Средневековье и философия нового времени, по существу, не создали в учении о Бытии ничего альтернативного, за рамками теологии, поэтому мы сразу перейдем к немецкому классическому идеализму.
Для Канта Бытие есть источник его непознаваемых «вещей в себе», стоящих по ту сторону мира явлений. Бытие Канта трансцендентально, и его смысл смещен в сторону познания, потому что главный вопрос для Канта состоит в том, как возможны априорные синтетические суждения. Как возможно чистое, идеальное, необходимое и всеобщее знание? Например, в интеллектуальной интуиции. В частности, в метафизике. Априорные категории мышления, предметом которых является Бытие, и есть по Канту само Бытие.
У Шеллинга основа существования предшествует самому существованию. Бытие ассоциируется с бессознательной необходимостью, инертностью, безкачественностью, в которой постепенно утверждаются сущее, свобода, воля, сознание и абсолютная личность. Для Шеллинга Бытие не является понятием. Оно реально и не идеально, оно не тождественно мышлению, однако Бытие есть то, через что всё стало быть.
У Фихте единство самосознания человеческого «Я» способно мысленно определить Бытие, которое, таким образом, оказывается зависимым от рефлексии «Я», то есть его диалога с самим собой. Рефлексия «Я» становится процессом становления сверхсознания. Бытие здесь оказывается тождественным знанию.