Утром путь продолжился. Ил ехал в повозке по дороге, которая разделяла совершенно непохожие друг на друга ландшафты. Вначале Ил не обращал на это внимание, но вскоре заметил, что справа был прозрачный лес, который временами уходил в сторону от дороги, освобождая место полям с душистой травой. Слева были однообразные густые заросли, растущие глухой и ровной стеной, вдоль которой тянулся овраг, отделяющий от дороги. Временами с правой стороны примыкали дороги, но слева не было ни одной. Ил подумал о Неке, на территорию которого Отец запретил ему заходить, но уверенности, что это то-самое место, у него не было. Однако, когда Ил приблизился к очередной дороге, уходящей вправо и увидел два дуба, которые образовывали уже знакомые ему ворота, эта мысль показалась ему реальной.
– Все это время я ехал по кругу, – думал он. – Этот лес взят дорогой в кольцо, и нет ни одного въезда в него. Отец говорил, что я узнаю это место, если оно мне повстречается. Да, это и есть та самая территория. Может быть, есть какой-нибудь вход? Но мне зачем? Я не собираюсь туда идти.
С этими мыслями он снова подъехал к месту, где останавливался на предыдущий ночлег и, так как уже смеркалось, эту ночь решил провести здесь.
Ил распряг и отпустил пастись лошадь, а сам решил искупаться в озере, пока солнце полностью не спряталось. После бодрящего купания, он натянул тент над повозкой и принялся ужинать. На небе стали появляться звезды. Пока окончательно не стемнело, Ил привязал лошадь к боковой стороне повозки, а сам улегся в постель. В своем воображении он представил этот загадочный лес, окруженный дорогой, как бы глядя на него с высоты птичьего полета. Вокруг был светлый лес, посреди которого лежала темная окружность дремучего леса. Эта картина не выходила у него из головы не давая уснуть. Он сознавал, что туда ему нельзя идти, но это «нельзя» пробуждало в нем еще больший интерес и желание получить ответы на бесконечно возникающие вопросы. Кроме рассказа Рика, который знал одного человека, побывавшего в этом лесу, Ил встретился еще с одним во время своего путешествия. Тот так же не хотел говорить об этом, только вскользь упомянул, что там все по-другому и поэтому невозможно объяснить. При этом выражение лица его сильно изменилось, чего он никогда не видел на лицах других людей.