Прибыли в расположение нашей дивизии, штаб которой находился на территории бывшего городского парка. Нас представили исполняющему обязанности начальника артиллерии дивизии подполковнику Васильеву, начальнику артиллерии Тульского полка. Отличный грамотный офицер, афганец. Всегда сдержан, никогда не повысит голос на подчиненного, готов помочь и научить. Очень любит петь под гитару. Мне запомнилась его фраза. Когда он брался за гитару, то всегда добавлял: – “ Предупреждаю, про Афган не пою принципиально!». В нескольких словах он довел нам обстановку. Она выглядела не совсем привлекательно. Наши батальоны на данный момент углубились в город на 3—5 километров и занимают с тыла городской парк, а по флангам: с одной стороны – по улице Хабаровской и дальше по крайним железнодорожным путям, с другой стороны – ориентировочно вдоль улицы Поповича, частично улицу Рабочая, до пересечения с улицей Гвардейской.
Из скудных сведений, которые стекались в штаб, наши соседи на северо-западе и несколько южнее находятся мотострелковые части, но никто не знал, где конкретно и какая у них задача. “ Ребята, обстановка крайне сложная, нашего брата бьют, как мух. Особенно большие потери от наступления, которое организовали под Новый год. Было очень много трупов, им завалили весь фонтан в парке. Воевать в городе опыта мало, набирались знаний в ходе ведения боевых действий. Из десяти артиллерийских корректировщиков осталось только два. Троих убило, остальных ранило. Снайперы охотятся за каждым бликом бинокля. Поэтому все приборы наблюдения и дальномеры сдать. Отклонение разрывов определять визуально, корректуры определять в уме. Из окон не высовываться, сохраняйте свои жизни, иначе артиллерия останется без глаз» – закончил подполковник Васильев.
Переночевали в холодном и сыром подвале. Утром на командирском БТР-80 отправились в район, где расположился наш батальон. Чем ближе к назначенному месту, тем отчетливее видны места недавних боев. Трупы людей, их еще не успели захоронить. Хорошо, что зима и нет запаха разлагающейся плоти. Тут же бегают собаки. Для них настало неимоверное раздолье. Глядя на обглоданные скелеты оставалось лишь ужасаться тому, что никому не нужны брошенные на произвол человеческие останки. Не так страшны изуродованные войной трупы, как обглоданные собаками желтого иногда синюшного отлива покойники. И не важно, какой он национальности и какого вероисповедания. На ум приходила лишь одна мысль, неужели доведенные до такого состояния собаки, попробовавшие трупного мяса, не станут кидаться на ослабленных войной людей. Покойники были укутаны, в какие то обесцветившиеся, от натиска природы, лохмотья.