Тайлер сдвигается с места, блокирует собой поле моего зрения, и я быстро отбегаю в сторону вдоль стены хлева, чтобы получить возможность все-таки увидеть, что там происходит.
Через следующую щель в старом дереве я вижу, как из брюха коровы появляется голова с длинными темными волосами, блестящими от крови.
Монотонные, ритмичные шепот и топот становятся громче, неистовее, но я не могу разобрать ни слова из-за оглушительного, как звук сирены, звона в ушах. Тайлер и остальные окружают труп коровы, словно тошнотворная карусель, к их пылающим лицам приклеены мерзкие жутковатые улыбки. Меня охватывает ощущение головокружения и дурноты. Я вижу только обрывки движений внутри этого омерзительного круга.
Я со всех ног бегу к следующей щели и вижу, как из брюха коровы появляются две руки и торс. Это девушка. Мое сердце бьется так отчаянно, что я боюсь, как бы оно не разорвалось. Я не могу заставить себя не смотреть на ее грудь. Я знаю, что должен бы испытывать отвращение, но при виде крутого изгиба ее бедра все мое существо переполняет что-то древнее, что-то первобытное. Что-то извращенное и грешное.
Мое нутро кричит, требуя, чтобы я отвел взгляд, но я не могу не смотреть.
Чмокающий, хлюпающий звук, который слышится, когда она выползает из коровьей туши, просачивается вглубь моего естества, и я будто хмелею.
Тайлер и остальные падают перед ней на колени.
Она стоит, возвышаясь над ними, и в золотом сиянии свечей ее идеально прекрасное тело блестит от крови и обрывков кишок. Медленно она поднимает голову.
Когда я наконец вижу ее лицо, то чувствую себя так, словно мощный удар кулака вышиб из моих легких весь воздух.
Ее подбородок слегка опущен, губы полуоткрыты, грудь вздымается, поднимаясь и опускаясь. Из-под своих длинных, темных, блестящих волос на меня смотрит Эли. Я делаю хриплый, с присвистом вдох, и мои легкие снова наполняются воздухом. Уголки ее губ приподнимаются в обольстительной улыбке.
– Он грядет, – произносит она.
Они поворачиваются в мою сторону, их рты разинуты, и из них слышатся дружные гортанные стоны.
Я, пошатываясь, пячусь, отступаю все дальше и дальше назад, каждое нервное окончание в моем теле горит словно в огне. Повернувшись, я бросаюсь бежать сквозь пшеницу.
Колосья хлещут меня по предплечьям. Меня поглощает ночная тьма. На небе нет ни луны, ни звезд, которые могли бы показать мне путь, но я и так отлично знаю эти поля.