– Я… я не могу просто взять и начать с того места, на котором остановился… сделать вид, будто ничего не произошло.
– Почему? Назови мне хотя бы одну убедительную причину.
– Потому что… теперь все изменилось.
– Ты говоришь об Эли? Ей было дано строгое указание оставить тебя в покое и не иметь с тобой никаких дел. Все дети получили такое указание. Я полагал, что ты образумишься сам, но ты упрям, ты совсем такой же, каким был твой отец.
Интересно, не поэтому ли Эли все это время не разговаривала со мной? Может быть, потому-то она и была такой нервной, когда пришла ко мне вечером после проходившей в похоронном зале церемонии прощания с моим отцом – просто потому, что ей было запрещено приходить.
– Ты не скучаешь по американскому футболу? – Он устремляет взгляд куда-то вдаль, впав в сентиментальность. – Я бы отдал свое левое яичко, чтобы снова обрести возможность играть.
– Мои чувства на этот счет немного сложнее.
– Никто не винит тебя в том, что произошло во время последней игры. Ты просто делал свою работу. Это жестокий спорт. Спорт для настоящих мужчин.
Я смотрю, как он крутит на пальце свой перстень, и невольно начинаю гадать, а не затеял ли он все это только ради того, чтобы вновь вывести меня на поле… чтобы я добивался для Мидленда побед.
Я подумываю о том, чтобы попытаться объясниться, но такому человеку, как Йэн Нили, никогда не понять, что мне пришлось пережить. Целых двенадцать часов я не знал, выживет ли тот паренек, а если выживет, то выйдет ли когда-нибудь из комы. И со всем этим мне пришлось справляться самому. Без помощи друзей, без помощи семьи, без тренера, который говорил бы мне, что все образуется. Мне пришлось похоронить моего отца, смириться с тем, что я теперь глава семьи. Бросить американский футбол. Отказаться от всего, о чем я мечтал. От поступления в колледж. От Эли. И, вообще, теперь я уже совершенно другой человек.
– Просто кажется, что мне в Обществе уже не место.
– Как раз тебе в нем и место больше, чем кому-либо другому из тех, кого я знаю, сынок.
Хоть бы он перестал меня так называть. Сынок.
– Нравится тебе это или нет, но ты столп здешней общины. Общество охраны старины нуждается в тебе. Наш город нуждается в тебе. Перестань так упорно сопротивляться – только посмотри, куда это тебя привело.
Он наливает в бокалы еще бурбона, но я не пью свой. Отпечаток моей потной ладони еще долго остается на толстом стекле, когда я перестаю его сжимать.