По итогу всех приготовлений, оказалось, что тайно от командиров,
цепари организовали себе кулачные бои. Всего набралось пять бойцов,
один из которых считался действующим чемпионом. Не совсем
справедливая турнирная таблица подразумевала такой расклад: бойцы
случайным образом делятся по парам, затем победители в парах
решают, кто из них достоин боя за титул. Правда, у претендента была
возможность решить, дерется ли он в этот вечер или берет себе три
дня отдыха.
Фемида краем уха услышала, что драться они будут не только за
денежную награду. Чемпион обязан был согласиться на татуировку —
своеобразный отличительный знак. То ли это открывало доступ в более
серьезные бойцовские клубы, то ли нечто подобное. Разобраться
подробнее не удалось.
Естественно, принимались ставки.
Ничего не предвещало беды, пока к паре чужаков не прицепился
говорливый парнишка, явно цыганской внешности. Крупная серьга в его
левом ухе говорила о том, что он единственный сын у матери-вдовы.
Фемида мысленно спросила у себя, откуда эта информация всплыла у
нее в голове?
Назвав себя Бахти, он настоятельно рекомендовал поучаствовать в
боях Гарри. Тот сразу отказался, но назойливый хитрец так просто не
отстал. Что-то, нашептав ему на ухо, Бахти очень быстро справился
со своей задачей. Крепко сложенный вояка поднялся и уверенно
отправился на запись.
Один из цепарей, который намеревался также принять участие в
турнире, куда-то исчез, через несколько минут после того, как к
нему подошли несколько смуглых парней, чьи улыбки мерцали золотыми
зубами. Фемида хмыкнула, поражаясь высокой организованности этого
народа.
Некоторые с сомнением смотрели ему вслед, но цыган каким-то
непонятным способом ограждал своего бойца от лишних слов и
взглядов. Когда выяснилось, что для участия необходимо внести
залог, Бахти бросил кошель на стол, требуя пересчитать. «Я плачу
вдвое больше положенного, так как уверен в его победе!» — заявил
он.
Организатор хмыкнул, сунув кошель в сундучок, подле которого
стояло двое верзил. Спустя несколько минут начались отборочные бои.
Гарри все это время сидел рядом с Фемидой. Он внимательно смотрел,
за ходом боев, крепко сжав кулаки. Иногда, в особо острые моменты
он что-то бормотал себе под нос, дергался, словно находился на
месте другого человека.