Так как больше не к кому было обратиться, Фемида буквально
вырвала из толпы снующего туда-сюда цыгана. Тот от возмущения
вскрикнул, но девушке было плевать. Схватив его за шиворот, она
прямо в лицо прошипела ему, что если бой прямо сейчас не будет
отменен, то она за себя не отвечает. Кажется, это сработало.
Бахти кивнул, с обескураженным лицом, осторожно отстранившись.
Но стоило ему посмотреть за спину девушке, как глаза парня тут же
изменились. Он плюнул за борт, скрывшись в толпе. Фемида рванулась
было следом, но ее остановили. Жесткий, умелый удар в затылок
вырубил ее на несколько минут. К тому времени стало поздно чему-то
мешать.
В центре круга, образованного плотной толпой сошлось два
человека. Один из них был, со вздувшимися венами на руках, голый по
пояс, обливающийся потом. Второй в великоватой ему рубахе, снятой с
чужого плеча, небритый и абсолютно спокойный. Гарри и Вильмут
начали бой за титул подпольного чемпиона в кулачных боях в пределах
воздушного пространства, занятого камионом Королевства.
Вильмут сразу дал понять, как будет проходить этот поединок.
Коротким джебом он заслонил обзор противнику, после чего качнул
торс вправо, нанеся удар ногой в корпус. Гарри на мгновение
растерялся, моделируя новую тактику. Несомненно, чем больше
позволяли правила, тем больше у него было шансов.
Затем разъяренный чемпион ударил повторно — апперкот левой, от
которого претендент увернулся, крюк правой — пришедшийся в блок, и
удар коленом в грудь, заставивший Гарри сделать несколько шагов
назад. Но пространства для маневра не хватило, толпа вытолкнула его
навстречу чемпиону, чем тот и воспользовался, встретив противника
левым локтем. На сей раз сечка появилась у претендента. Над правым
глазом расцвел кровавый бутон, в считанные секунды залив тому
половину лица.
Часто вытирая глаз, Гарри стал пропускать куда больше, чем
следовало. Чемпион бил его, часто заходя в слепую зону. Каждый раз,
как Вильмут маневрировал, ему уступали, но стоило его сопернику
заступить за невидимую черту, как чужие руки отталкивали его.
Где-то поблизости постоянно находился цыган и его дружки. Он,
казалось, больше всех переживал за своего бойца: кричал, свистел,
ругался на толпу, несколько раз открыто бил кого-нибудь в лицо, но
завязывающуюся драку тут же прекращали. Это была настолько тонкая и
мастерская работа, что массовой потасовки так и не случилось.