.
Обнажённые руки всадников играли мускулами; лица не скрывали суровости. Кожа их знала солнце, приливы и отливы пустыни, которых так жаждала Зафира.
– Пойдём с нами, Охотник, – отчеканил крупный мужчина, будто обращаясь к скотине на пастбище.
Взгляд девушки упал на саблю в его руках.
Если Зафира и сомневалась, откуда нагрянули гости, тембр голоса всадника развеял все сомнения. Дыхание перехватило. Одно дело – попасться в лапы деменхурцу, который распустит сплетни, и совсем другое – нападение сарасинцев.
В надежде скрыться под капюшоном Зафира опустила голову. Множество раз ей доводилось бросать вызов тьме или убивать кроликов и оленей, но никогда прежде она не стояла перед лезвием сабли.
Однако, несмотря на видимую мощь, люди Сарасина держались на расстоянии. Даже они остерегались Арза.
Зафира гордо подняла подбородок.
– С какой стати? – протянула она, перекрикивая внезапный свист ветра. Её возвращения ждали голодные люди и прекрасная как луна невеста, с которой предстояло попрощаться.
«Зачем им я?»
– Тебя ожидает султан, – гаркнул воин поменьше.
«Султан? Святые небеса». Этот злодей отрубал пальцы чаще, чем стриг собственные волосы. Поговаривали, что в былые времена он слыл хорошим человеком, вот только в сказки Зафире верилось с трудом. Султан являлся сарасинцем по рождению, а сарасинцы, как ей всю жизнь твердили, рождались без добра в сердцах.
Страх вспыхнул в груди ярким пламенем, однако Зафира понизила голос:
– Если бы султан желал меня видеть, почтил бы письмом, а не своими собаками. Я не какой-то преступник.
Низкорослый сарасинец открыл рот, чтобы возразить столь дерзкому сравнению, но спутник его в тот же миг вытащил саблю и шагнул ближе.
– Это не просьба. – Повисла пауза. Воин осознал, что страх перед Арзом не позволит ему двигаться дальше. – Yalla. Ступай сюда.
«Нет. Нельзя вот так сдаваться». – Зафира поджала губы.
Если и славились сарасинцы чем-то, кроме варварства, так это гордостью.
Зафира прошептала Сахару нежности. Наверное, дело было в воинах или, может, в боевых лошадях, могучих и устрашающих, но верный конь вдруг отступил на шаг. Это было самое близкое расстояние, на которое за всё время Сахар приблизился к Арзу. Вот только мучения его на том не закончились. На потрескавшихся и, вероятно, бесцветных от холода губах Зафиры появилась ухмылка.