Меня разорвало на части.
Вот первая мысль, которая всплывает из черной пустоты. За ней следует вторая: меня разорвало на части, но я все еще мыслю. И тут приходит осознание, ясное, словно миг пробуждения от кошмарного сна. Понятия не имею, где я. Но я – дома.
Это Лиаскай. Из-за нее зудит невидимый след на лбу, оставленный тиарой Стелларис. Лиаскай приводит меня в чувство, заставляет мое сердце биться быстрее. Она сияет вокруг, сияет во мне, переливается всевозможными оттенками золотого, оранжевого и розового, будто рассвет. Она прекрасна, как день после долгой ночи. Лиаскай испытывает облегчение, которое никак не вяжется с одолевающими меня ужасом и смятением. Но ее чувство так сильно, что на глаза у меня наворачиваются слезы: я будто обняла того, по ком очень скучала…
С тихим стоном я поднимаю голову и вглядываюсь в серые сумерки: где же то блещущее красками утро, которое я видела в своем воображении? Я лежу на осыпи у скалы, уходящей высоко вверх. Запрокидываю голову, но все равно не вижу, есть ли у нее предел. В воздухе витает какой-то странный запах. Касаюсь влажного лба – пальцы пачкает кровь вперемешку с потом и темно-серой грязью. Я уже думала, что расшибла голову, но нет, это просто царапина. С усилием встав на колени, оглядываюсь по сторонам. Цуруги валяется неподалеку среди камней. А там… Тут я вскакиваю, хватаю меч и, опираясь на него, ковыляю вперед. Радость от возвращения в Лиаскай угасла: передо мной зияет пропасть. Я на каком-то отроге, кругом лишь скалы и ущелье, которое кажется бездонным. Из него поднимаются пары, пахнущие серой, холодом и солью, будто там, на дне, бурлит кровь. Меня мутит, и я потираю лицо, чтобы успокоиться. Здесь до необычайности тепло, на мгновение мне даже кажется, что я попала прямиком в преисподнюю. Ладно, не суть важно, потом разберусь, что это за место. Сейчас главное другое: где же Натаниель?
– Натаниель! – окликаю его я.
Сначала кричу тихо, боясь, что меня услышит кто-то другой. Затем, покрепче сжав меч – обитатели ущелья, только попробуйте подойти, – зову Натаниеля снова и снова, срывая голос.
Никто не отзывается. Только из ущелья то и дело доносится шипение, а глубоко в недрах скал что-то клокочет, будто у камней есть нутро.