Круглое синее внутри еще может быть совпадением. Но золотой круг снаружи, по центру которого красуется руна, похожая на букву H, только с двумя перекладинами вместо одной… Нет, никаких сомнений.
– Рисую я бездарно. Но здесь точно изображен Церцерис с символом клана.
– Действительно, похоже на то.
Вот это да! Натаниель не пытается найти иного объяснения?
– А ты расспрашивала маму? Вдруг она знает больше, чем говорит, – интересуется Натаниель.
– Если бы! – я вздыхаю. – Мама правда ничего не знает. Однако она назвала мне какой-то адрес в Дублине. Последний, с которого с ней связывался папа.
– Интересно… Я думал, никакого адреса нет.
– Сама так думала, но это не дает мне покоя.
Нервно прохаживаюсь по комнате. Мама со слезами на глазах просила не искать отца, мол, он снова причинит мне боль. Видеть маму в таком состоянии было очень тяжело. Но я не отступилась и пригрозила: если она не поможет мне, то я отыщу отца в одиночку.
– Мама говорит, что телефонную связь там отключили, а почту давным-давно вернули обратно. Папа там больше не живет, это точно. Но вдруг кто-то из соседей знает, куда он переехал? Может, в доме остались какие-то его вещи…
– Может. – Красивое лицо Натаниеля тронула печальная улыбка.
Я хожу туда-сюда по комнате, поэтому он ловит меня за руку, мягко удерживая на месте.
– Может, ты гоняешься за тем, кого не существует, – говорит он. – Не существует в этом мире. Допустим, твой отец междумирец…
– Так ты думаешь, что это возможно?
Посмотрев еще раз на рисунок, Натаниель перевел внимательный взгляд на меня.
– Знаешь, – произносит он, заставляя мое сердце биться быстрее, – я все думал, как тебе удалось ускользнуть во время нашего первого прыжка? Может, дело в том…
– …что во мне есть магия клана?
Натаниель пожимает плечами:
– Даже если так, подумай еще раз. Твой отец бесследно исчез много лет назад. Если – да, Майлин, «если», потому что это маловероятно, – если он междумирец, в Завременье его нет.
Понятное дело. Если отец вернулся в Лиаскай, он точно забрал с собой Церцерис, а значит, и наш последний шанс отправиться за ним следом.
Натаниель поглаживает мою ладонь, и из-за этой ненавязчивой ласки я вдруг понимаю, что он по-прежнему удерживает меня за руку.
– Майлин, знаю, я говорю это часто, но…
– Слишком часто! – воскликнула я, пытаясь вырваться, однако его мягкое прикосновение вмиг превращается в крепкую хватку. – Но попробовать-то можно? Уже сколько месяцев я держу себя в руках, втискиваюсь в эту жизнь, словно в невозможно узкие джинсы, которые впиваются в кожу, вызывают боли в животе и не дают нормально дышать? Пытаюсь смириться с тем, что не вернусь в Лиаскай. День за днем заставляю себя поверить, что моя жизнь – здесь. Но ничего не получается!