К вождению машины Эдуардо относится та же легко, как и ко всему остальному в жизни. Беззаботность – это одновременно и лучшая, и худшая его черта. Она может открыть море новых возможностей, но может и привести к трагической ошибке. Несколько лет назад я была к нему немного неравнодушна. Если учесть, какое место он занимал в тогдашнем круге моего общения, то мою влюбленность в него можно считать неизбежным этапом взросления. Будучи на три года старше, он казался мне умудренным опытом, а близость между нашими семьями давала ощущение комфорта и безопасности. Когда мы жили на Кубе, он всегда был поблизости и вошел в мои воспоминания так же прочно, как шум прибоя на набережной Малекон, смех сестер или голос брата.
Однажды в детстве, играя с Эдуардо во дворике нашего дома в Мирамаре, я украдкой его поцеловала и взяла с него клятву молчать. Какой шум бы поднялся, если бы об этом узнал Алехандро! Интересно, Эдуардо хоть помнит тот случай? Мои воспоминания смутные: кажется, это было ужасно давно и как будто даже не со мной.
– Где вы назначили встречу? – спрашиваю я, перекрикивая ветер и волны.
– В «Юпитере», в маленьком ресторанчике – ничего особенного. Он посчитал, так будет лучше, – кричит Эдуардо в ответ.
– Ты хорошо знаешь мистера Дуайера?
– Почти совсем не знаю, – признается Эдуардо, барабаня пальцами по рулю.
Маленький автомобиль поворачивает так круто, что у меня подводит живот. Быструю езду я вообще-то люблю, только не хочется завтра проснуться простуженной. Почему все то, что весело, бывает вредно для здоровья?
– И тем не менее ты ему доверяешь?
– Я бы так не сказал. Просто нам выбирать не приходится. Когда мы станем ему не нужны, он может нас выбросить, но пока наши интересы сходятся. Надеюсь, они будут сходиться еще достаточно долго и мы с тобой успеем получить от этой сделки то, чего хотим.
– А если не успеем?
– Не знаю. Придумаем что-нибудь еще.
– Например?
– Посмотрим.
– У нас теперь есть друг от друга какие-то секреты?
Эдуардо бросает на меня косой взгляд.
– Это ты мне скажи. О чем вы с сенатором Престоном разговаривали, пока танцевали?
Я отворачиваюсь и смотрю на море.
– Ни о чем интересном.
Эдуардо тихо усмехается.
– Почему-то я тебе не верю. Я видел, как он на тебя смотрел. Это не было «ни о чем».
– Мы говорили о погоде, о вечеринке, о том, какой выдался сезон.