– Спасибо за танец, – говорит он помедлив.
Сейчас он не улыбается, я тоже.
– И вам спасибо.
– Желаю удачи во всем. Надеюсь, ваше желание осуществится и вы вернетесь на Кубу.
Ник еще раз берет мою руку и, склонившись к ней, едва ощутимо касается ее губами, а потом уходит.
Я возвращаюсь к сестрам. Меня сопровождают беззастенчивые взгляды и шепот, который не назовешь вежливым. Все это пройдет и будет забыто.
Его я тоже забуду.
Я просыпаюсь от стука в стекло. Этот шум заставляет меня вздрогнуть. Я не сразу вспоминаю, где нахожусь, тем более что в моей комнате совершенно темно.
Стучат еще три раза. Ветер доносит до меня шепот, очень напоминающий звуки моего имени:
– Беатрис!
Вот опять.
Знакомые шумы сбивают меня с толку: мне кажется, что я в своей старой спальне, в нашем доме в Мирамаре. Я перенеслась в те дни, когда родители отреклись от Алехандро и мне приходилось тайком встречаться с ним, передавать ему еду и деньги. По ночам я бродила по городу с братом и Эдуардо, помогая им в том, что они делали для революции.
Я отбрасываю одеяло, беру халат, висящий на спинке кровати, и вожусь с пояском.
Звук удара повторяется. Теперь уже громче.
– Беатрис!
Я подхожу к окну и раздергиваю шторы.
Внизу стоит Эдуардо. Сняв бабочку и парадный пиджак, в котором был на балу, он до локтей закатал рукава белоснежной рубашки и готовится кинуть еще один камешек.
Я открываю окно и шиплю:
– Что случилось?
Моя комната смотрит на улицу, комната родителей – во дворик, но справа и слева от меня спальни Изабеллы и Марии, а мне меньше всего хочется, чтобы завтра они стали обсуждать ночной визит Эдуардо.
– Разбудил? – спрашивает он шепотом и, подойдя ближе, оглядывает меня: халат, надетый поверх ночной рубашки, растрепанные волосы, остатки макияжа.
– А как ты думаешь? Уже почти два часа ночи.
Эдуардо улыбается.
– Это разве поздно? Стареешь! Было время, когда в два часа ночи ты еще вовсю отплясывала.
– Ты пришел пригласить меня на танцы?
– Нет. Я иду забирать груз. Хочешь со мной?
– Груз? Ночью?
– Очень ценный груз. Он имеет отношение к нашим интересам. Кубинским интересам.
Разумнее было бы сказать «нет» и вернуться в постель, но я уже совершила один разумный поступок, поставив барьер между собой и Ником Престоном. От этого решения мне до сих пор больно.
Маленький бунт – самый соблазнительный.