Мелисса улыбнулась и позвала:
– Рэй, – взяла его за руку, – сердишься?
– Еще как! – без толку сдерживая слезы, сказал он и коснулся ее бледной щеки.
– Прости, что не смогу пойти с тобой на север. Я правда хотела. – Знаешь, я верю… ты станешь настоящим героем. Я бы не смогла.
– Мелисса…
– Но ты не сходи с пути! Ты не должен. Пообещай, что не сойдешь.
– Кто сделал это сейчас?! Это снова был он? – вопросил стрелок. – Он здесь, в Белом Корне? Ответь!
Веки ее опустились и на последнем вдохе с губ сорвалось имя. Но услышать его оказалось страшнее, чем любое другое.
– Сольвейг.
***
Пульс угас, кровотечение остановилось. Она лежала у него на руках, а мир вокруг стоял расколотый. Не настоящий, а будто нарисованный на треснувшем стекле. И из каждой трещинки сочилась, заполняя комнатку, жидкая чернота.
– По ком пробил колокол? – прозвучали в тишине слова, и кажется, даже знакомый дикий смех зацокал по комнате. – Каково спится, таково и живется, Остролист.
Конечно, Яга знала, что Мелисса утратила бессмертие. Да и шишкуны в лесу, что первым делом набросились на Мелиссу, явно ее же заслуга. На миг Рэй даже подумал, что это всё очередной страшный сон, еще одно наваждение, отправленное чертихой. Может, всё не взаправду? Но и тут не было облегчения: стеклянный амулет, который безошибочно определял сон, отсутствовал на шее. Это был явный мир. Ставший страшнее всех навных кошмаров.
Как же горько! Как больно стиснуло грудь. Он и не думал, сколь дорога сердцу была эта капризная, своевольная девчонка. Ну какого черта он был к ней так суров?! Но не только Мелисса исчезла из его жизни. Сольвейг! Невозможно поверить. Как она могла?!
«Я принадлежала этому существу с самого начала».
«Наша встреча – и правда нелепая случайность, которая и не должна была состояться».
– Сольвейг… – произнес он, и слезы всё сами собой катились из глаз.
«Хватит. Звать меня этим именем. Оно не мое. И не твое».
Настя и Амадей прибежали на шум. Рэй, с ног до головы покрытый кровью, сидел на полу подле тела девушки. Молча. С разбитой душой. Как товарищи ни пытались, не смогли заставить его сказать и слова – лишь немые слезы были ответом.
Однако учиненный шум, а также то, что половина светлицы оказалась залита кровью, скоро привели к тому, что другие посетители корчмы узнали о случившемся. Мельтешащим калейдоскопом фигур комната наполнилась работниками корчмы и городской стражей. Вскоре явился и городской губа – местный дознаватель. Несколько зевак опасливо заглядывали через порог, обеспокоенно покачивая головами.