Помню, как ты был рядом, когда это случилось. Когда его маленькое сердце перестало биться, ты опоздал всего на пару минут. Помню, как трясущимися руками я открывал входную дверь, впуская тебя, и был не в силах сказать даже слово. Язык не слушался меня. Но ты понял всё и так. Моё лицо, уже распухшее от соли и влаги, было красноречивее всех слов на этом свете. Весь этот день, до самого вечера, я был рядом с ним. Под самый конец он ослеп и уже не мог ходить. Только лежать и изредка издавать жалобный стон. Я не знал, как помочь ему. Я был рядом, до самого конца был рядом, пытаясь его успокоить. Он не видел меня, но он слышал мой голос. Не знаю, узнавал ли он его. Мне хочется верить, что да, что это успокаивало его. Так прошел целый день – один из самых тяжелых в моей жизни. Кажется, за этот день я немного состарился. Может быть не столько снаружи, сколько внутри. Под конец этого дня я уже сидел на диване один. Но рядом был ты. Успокаивал меня в этот момент отчаянной потери, разорвавшей мне сердце в первый раз. Когда ушел и ты, не было никого, кто был бы рядом, чтобы успокаивать. Моё сердце разорвалось во второй раз, точнее то, что от него оставалось. И не было никого, кто смог бы помочь. Только лишь комья оледеневшей земли, всё ещё стоящие у меня перед глазами. Так завершается жизнь. И начинается существование.
Я лежу, глядя в бирюзовый потолок, и пытаюсь унять ноющее сердце. Ещё одна ночь. Очередная, за эти полгода. Ежедневная боль, которая не прекращается. Хотя бы в одном из снов каждую ночь будешь ты. Твои руки. Твои глаза. Твои волосы. И снова я буду просыпаться и меня будет трясти от этого резкого перехода от реальности, где ты есть, в эту, где есть только я, а ты совершенно далеко, дальше, чем чертов северный полюс.
В моих снах я снова вижу их – тонкие руки, обвивающие мою шею. Иногда я даже почти осознаю, что это всего лишь сон, и молю о том, чтобы они сжались сильнее, выпустили из меня последний кислород. Без моего бледного Принца этот воздух не нужен мне больше. Этот воздух горчит, разъедает эмаль. Что мне толку от этого мира, если не с кем его делить? Остается лишь утро. Холодное утро, и память о человеке из моих снов.
Он – половина моей души, как говорят поэты.
Зачем делаешь это? Зачем снишься мне каждую, абсолютно каждую ночь? Это мучение, это пытка – просыпаться. Просыпаться и осознавать, что единственное место, где мы можем быть относительно близко – эти самые сны. Каждое утро я хочу разучиться помнить. И думать.