– Вы сами посудите, – продолжил сержант, – впереди парикмахерские всякие, кинотеатры. А товарищ капитан – мужчина видный. Ему и в кино побывать хочется, и побриться начисто. А то все служба и служба. Вот он и вызвал к себе Щукина, чтобы тот ему все подробности поведал.
По колонне прокатилось легкое одобрительное покашливание улыбающихся разведчиков.
– Солдатский юмор – это хорошо! – серьезным тоном ответил лейтенант. – И хорошо, что вы, товарищ сержант, это понимаете.
Командир отделения мгновенно выпрямил спину и вытянул лицо, ощутив свою ошибку в выборе времени и места для шуток. Не зная характера и чувств идущего рядом человека выше его по званию, он понял, что где-то допустил оплошность. Тема для юмора оказалась не очень подходящей. Выражение глаз лейтенанта выдало его негативную реакцию. Что-то сильно резануло по сердцу молодого человека, о чем не мог ведать сержант. Не мог заглянуть в уголки души, где была разлита глубокая скорбь по утраченным родным, сгинувшим где-то на оккупированной врагом территории – его родительский дом стоял как раз недалеко от городского кинотеатра, да еще и возле парикмахерской. Но об этом тот промолчал, решив не обнажать свою печаль кому-либо.
– Товарищ лейтенант! – послышался впереди голос красноармейца Щукина, решившего немедленно вмешаться в разговор.
Командира огневого взвода он быстрее всех определил как довольно строгого и принципиального. И хоть тот и был на вид ровесником Егора, но статус и положение, помноженные на выправку, обретенную во время прохождения ускоренного курса подготовки в военном училище, обязывали лейтенанта поддерживать дисциплину и строгий порядок в вверенном ему подразделении. Не успев набраться достаточного опыта, тот старался казаться жестким, для чего постоянно громко и напоказ выкрикивал команды очень низким, не свойственным ему голосом. С солдатами он был излишне строгим, всячески подчеркивая свое положение, что у него вполне получалось. Только в случае с командиром отделения разведчиков возникли трудности. Произошло легкое столкновение молодости и неопытности лейтенанта с естественной прямотой простого солдата, за время пребывания на фронте прошедшего немало по-настоящему смертельных испытаний.
– Товарищ лейтенант! – снова повторил Егор. – Меня действительно вызывал к себе начальник штаба полка. Спрашивал о дорогах. Я карту у него видел, а на ней названия деревень. Вот я и мыслю о том, куда мы можем идти.