– Надо бы наложить повязку, чтобы ожог не загноился, – сказала Рин.
Суцзы попятился:
– Ты безумна…
– Все, кто дерется за эту страну, безумны. Но ни у кого из них нет такой темной кожи, как у нас. Для тебя я наименее кошмарный вариант.
Суцзы долго смотрел на нее. Рин не могла распознать выражение его лица, не понимала, что означает блеск в его глазах – ярость или унижение. Она сжала кулак и напряглась в ожидании следующего раунда.
К ее удивлению, Суцзы засмеялся.
– Ну ладно, ты победила, сраная стерва.
– Не называй меня так.
– Ты победила, генерал. – Он поднял руки в шутливом жесте поражения. – Я пойду с тобой. Но куда? В Далян? В Хейцзян?
– Я же сказала. В Рюйцзинь.
Он поднял брови:
– Почему в Рюйцзинь?
– Он находится в горах. Там мы будем в безопасности почти от любой угрозы. Да и почему бы не в Рюйцзинь?
– Просто мне кажется, если твоя цель – освобождение от оккупации, тебе стоило бы забраться дальше на юг, ближе к провинции Петух.
– О чем это ты? Все оккупированные зоны сосредоточены у границы провинции Обезьяна.
– Нет. Большая часть – дальше к югу, в провинции Петух.
– И где, у столицы? – нахмурилась Рин.
Разведка ей об этом не докладывала.
– Нет, еще дальше к югу, – объяснил Суцзы. – В нескольких неделях пути от моря. Это несколько крохотных городков, ты их не знаешь.
– Тикани, – машинально произнесла она.
Маленький городок, о котором никто не слышал. Пыльное, выжженное солнцем место, где нет богачей, да и вообще не особо много образованных людей – нет ничего, кроме любителей опиума, оставшихся еще после второго вторжения. То место, куда Рин не хотелось больше возвращаться.
– Ага, – выгнул бровь Суцзы. – В том числе. А что, тебе знакомо это место?
Суцзы говорил что-то еще, но она уже не слушала. Тикани. Мугенцы до сих пор там.
Какие же мы глупцы, думала она. Мы все это время дрались не на том фронте.
– Собирай своих людей, – сказала она. – Через два часа выступаем к Рюйцзиню.