На двадцатый день, после бесконечного хождения кругами по предательским лесным тропам, они добрались до обширной равнины с красными колосьями сорго. На фоне окружающих диких, заросших полей и редких умирающих деревьев по обочинам аккуратное ухоженное поле выглядело как красный флаг с предупреждением.
Армии обрабатывают поля, только если устраиваются в оккупированном районе надолго. А значит, войско Рин достигло края Улья.
Солдаты хотели в ту же ночь напасть на Лэйян. В предыдущие два дня они шли не спеша – лесные тропы не позволяли двигаться быстрее. Они были полны едва сдерживаемой энергии и ярости. И жаждали крови.
Лишь Суцзы никуда не торопился.
– Сначала нужно наладить связь с местными лидерами сопротивления.
– Ладно. И где же они? – подколола его Рин.
– Ну… – Суцзы почесал ухо. – Внутри.
– Ты что, рехнулся?
– Больше всего от вашего «освобождения» страдают гражданские, – сказал Суцзы. – Или ты не берешь в расчет потери в Худле?
– Слушай, мы ведь освободили Худлу…
– И сожгли храм, полный мирных жителей, – напомнил Суцзы.
– Думаешь, я не в курсе? Нужно их предупредить.
– Слишком рискованно, – сказал Катай. – Мы не знаем, сколько среди них предателей. Если тебя увидит не тот человек, мугенцы все равно расправятся с жителями.
– Никто не донесет о нашем появлении, – заверил Суцзы. – Я знаю этих людей. Их верность тверда, как густа их кровь.
– И ты готов рискнуть жизнью всех наших солдат? – скептически покосилась на него Рин.
– Я рискую жизнью всего населения города. Я привел тебя сюда, спирка. Доверься мне еще ненадолго.
И в результате Рин пошла вместе с Суцзы прямо в центр Улья, одевшись в крестьянские обноски, без меча и без поддержки. Суцзы обнаружил ошибку в патрулировании северного периметра, тридцатисекундный пробел во время смены караула, позволивший им проникнуть с поля в городские ворота незамеченными.
Увиденное в Лэйяне поразило Рин.
Прежде ей не доводилось бывать в оккупированных мугенцами городах, где на каждом углу не лежали бы гниющие штабеля трупов. Где всех жителей без исключения жестокостью не подчинили своей воле.