Единственным камнем преткновения осталась форма.
Староста Льен потребовал, чтобы они были в форме и тем самым отличались от горожан. Рин возразила, что у них нет формы.
– Это нелегко, – согласился Льен. – Но найдите какую-нибудь форму, или атака отменяется.
Договорились о головных повязках – тонких полосках ткани, повязанных вокруг лба. Но за час до атаки командиры эскадронов доложили, что ткани не хватит на всех. Солдаты и так уже ходили в обносках, ткань просто неоткуда было достать. Чжудень предложил Рин нарезать полосы от штанин.
– Забудь, – проворчала Рин. – Просто атакуйте.
– Так нельзя, – возразил Суцзы. – Ты же обещала.
– Это идиотизм! Кому есть дело до формы ночью?
– Например, мугенцам, – сказал Катай. – Им невыгодно убивать рабочую силу. Мелочь, но ты можешь это сделать. От этого может зависеть, будет трупов десять или тысяча.
В конце концов солдаты вымазали лица ярко-красной глиной из ближайшего ручья. От каждого прикосновения глина оставляла на одежде красные разводы и запекалась на коже сухими ломкими полосами, которые не сходили без воды.
– Выглядим по-дурацки, – констатировала Рин, осматривая ряды солдат. – Как играющие дети.
– Нет, мы выглядим как терракотовая армия. – Суцзы провел двумя пальцами по щеке, оставив густой след. – Самая лучшая армия Красного императора, свежеиспеченная из южной глины.
Через полчаса после заката Рин пригнулась среди стеблей сорго. В воздухе висел густой запах масла – две тысячи человек позади нее держали в руках истекающие маслом факелы, в готовности зажечь их по ее сигналу. Солдаты Коалиции южан привыкли драться в темноте, как в Худле. Трудно было что-либо разглядеть, зато они получали громадное психологическое преимущество. Появляющаяся из кромешной тьмы армия сеяла панику и смятение.
Но сегодня Рин нужно было хорошо освещенное поле боя. Иначе в хаосе и темноте мугенцы могут наброситься на гражданских. Ей нужно увести врагов в поля, а значит, придется показать, где она находится.
«Ну что, готова, воительница?» – загудел в глубине разума Феникс в полной готовности.
Рин позволила просочиться наружу такой знакомой и теплой ярости, от которой в руке потеплело, как от пламени очага, а в голове мелькали картины разрушений.
Ох, как она жаждала начать битву.
«Я готова».
– Рин!
Она обернулась. Мимо стеблей сорго к ней пробирался запыхавшийся Суцзы, его лицо раскраснелось.