появлялся хороший истребитель, они немедленно давали понять большевистской России и всему остальному миру, что отныне владеют верным средством для быстрого завоевания господства в воздухе. С 1945 по 1965 год англосаксы 16 раз трубили на весь мир, что майор Ричард Джонсон на «Сейбре», сквадрон-лидер Невилл Дьюк на Хокер Хантер, подполковник Фрэнк Эверест на Сукер Сейбре или кто-то еще в очередной раз расширили представление человечества о предельной скорости полета.
В Советском Союзе отбить у главного конкурента очередной рекорд поручалось самым лучшим летчикам. Для этого готовились специальные модифицированные машины, с которых снимали все лишнее для максимального облегчения. Ну а в случае успеха летчики-рекордсмены обретали особый статус, почти как космонавты.
Так что, получив очередной нагоняй от начальства, майор спокойно продолжал свои «педагогические» эксперименты. Быстрота реакции – первостепенное качество для летчика-истребителя, а для пилотажника особенно. У комэска имелись собственные профессиональные секреты воспитания у подчиненных нужной резвости. Бывало, что посреди стандартного тренировочного полета он вдруг выходил на своем МиГе в лоб истребителю кого-нибудь из подчиненных, целенаправленно стараясь столкнуться с ним или опасно прижать к земле. Если атакованный таким манером летчик успевал увернуться, он слышал после посадки скупую похвалу командира. Если же нет – то за мгновение до столкновения майор проскакивал мимо, матеря по радиосвязи не слишком ловкого подчиненного. Потом на земле комэск презрительно бросал провинившемуся офицеру, что сонной мухе не место в его команде и если он в следующий раз снова позволит загнать себя в угол, то пусть лучше заранее ищет себе более спокойное место службы, не дожидаясь, пока его попросят из эскадрильи. Игорю уже не однажды приходилось слышать от командира нечто подобное в свой адрес.
Постепенно всем вокруг становилось понятно, что лейтенант просто не тянет. Раздутый миф быстро сдувался.
В конце концов, на прошлой неделе майор в разговоре один на один предупредил Игоря, что если он еще раз допустит серьезный промах, то пусть пеняет на себя.
Нефедов решил, что если его спишут с летной работы, то он уволится из армии и завербуется водителем на Север. Главное, забраться подальше, в какой-нибудь медвежий угол, чтобы никто ничего не знал ни о нем, ни о его знаменитом папаше.