Мия собралась было вернуть торбу на место, соорудив горб, но мужчина запретил:
– Не надо, на выезде будут высматривать горбатую нищенку. Срочно меняй одежду. – Мужчина вытащил из наплечной сумки сверток и протянул ей. – Будем изображать крестьян.
Сам он переоделся за полминуты и принялся торопить девушку:
– Чего медлишь? Давай шибче.
– Дил, отвернись.
– В твоем положении стыдливость токмо во вред, – пробурчал он, но повернулся к спутнице спиной.
Как раз вовремя, поскольку в проулок заскочили сразу трое. У одного даже пистоль при себе имелся.
– Руки! – крикнул он.
Дил действовал молниеносно: уходя в перекат, метнул один клинок, через миг другой. Прокатившись по земле, сбил с ног второго нападавшего, а поднимаясь, бросил подвернувшийся под руку камень в третьего. Затем, не мешкая, добил подранков и забрал свои клинки из первого трупа. Когда он снова повернулся к девушке, та стояла разинув рот и, казалось, не дышала.
– Ты до сих пор не переоделась? – словно ничего не произошло, спросил мужчина.
Теперь уже она повернулась спиной и принялась молча переодеваться. Дил тем временем обчистил карманы поверженных.
– А вот старую одежонку выбрасывать не нужно. – Мужчина с осуждением покачал головой, заметив валявшийся на земле наряд нищенки. – Чай мы с тобой не баре, чтобы вещами разбрасываться.
Мия заскрипела зубами, но одежду собрала, аккуратно сложила и спрятала в походную торбу.
Вскоре из проулка вышли крестьянин с дочкой, направлявшиеся к восточным воротам Полоцка. Девушка выглядела бледной. Сегодня на ее глазах впервые убили человека. И не одного.
Тринадцать лет – самый неподходящий возраст для кардинальных перемен в жизни. Особенно если они не к лучшему, а совсем наоборот. Однако судьба никого не спрашивает о предпочтениях, просто преподносит сюрприз, а уж что с ним делать дальше, решать «счастливчику».
Еще месяц назад Мия и представить себе не могла, что лишится крова, семейного тепла дома дяди и тети, у которых жила пятый год, подруг, приятелей, школы, недоброго наставника – всего, что казалось ей незыблемым…
Жизнь рухнула в тот момент, когда в дом на окраине Бреслау явился нищий незнакомец с письмом на серой бумаге.
Тем же вечером девушку нарядили в лохмотья и выпроводили из дома, наказав идти с оборванцем и строго предупредив: вернется в город – незамедлительно отдадут под суд за воровство.