Слышу: «Что-то вы стали злым, Миша. Что-то вы стали печальным, Миша!» Да никогда! Сутками мучаюсь, чтобы попроще, покороче, повеселей. Но хочется что-то сказать. О чём-то…
Разговаривать умею! Не умею поддерживать разговор! Извините…
А как усидишь среди начальства: фамилии, фамилии, фамилии. Этот передал этому… этот не передал этому… фамилии, фамилии. А меня тянет обобщить. А обобщений люди не переносят: им кажется, что размер бедствия от этого увеличивается.
А вы – будьте удачливы! А вы – будьте здоровы! Обязательно помогайте там, где можете.
Кроме вас, спасать нас некому. Скажем спасибо населению, что оно пока разрешает себя спасать. А вдруг само возьмётся? Не дай бог. А если откровенно, надо спасать душу. За ней потянется тело. А вы – будьте счастливы. И я с вами!
Тот, у кого нет никаких перспектив, – добрее.
Он лучше слышит.
У него свободна голова.
Конечно, он ничем помочь не может.
Но как слушатель…
Советчик.
Передатчик.
Выпрямитель.
Успокоитель.
Он вызывающе противоречаще согласный.
Вежлив.
Тот, у кого нет никаких перспектив, умеет многое руками.
Он сносно пишет.
Играет на рояле.
Знает массу анекдотов.
Он дико дружелюбен.
Распространяет поцелуи.
Рукопожатлив, улыбчив постоянно.
Направлен в прошлое, откуда шла его перспектива.
Всё помнит: книги, телефоны, имена.
Тот, у кого нет главного, довольно много знает.
Со всеми дружит.
Всем помогает.
Всё понимает.
Бывает всюду.
Много читает.
Всех встречает.
Со всеми пьёт.
Всех кормит, лечит, принимает.
Но не понимает, что у него нет никаких перспектив.