– Почему ты не оделся тепло?
– Дома так холодный не может быть. Там теплая зима.
– А в море зимой можно купаться?
Мальчик рассмеялся:
–Нет, зимой нет. Летом купаются.
–У нас тоже летом тепло! – воскликнула Рита, но в следующий миг на ее лицо набежала тень. – Хотя ты все равно этого всего не увидишь, ведь ты скоро уедешь.
Иногда, поддавшись эмоциям, девочка говорила слишком быстро, и Джину не раз приходилось просить повторить ее заново. Но в последнее время он с удивлением ловил себя на том, что угадывал смысл произнесенных фраз, просто смотря Рите при разговоре в глаза. Однако это правило действовало исключительно в отношении нее. Проведенный подобный эксперимент с родной тетей и дядей Леней не принес какого-либо результата. Как только те переставали говорить медленно и раздельно, мальчик тут же упускал смысловую нить. Изменившееся настроение девочки не укрылось от его внимания и сейчас.
–Ты говорила о мой уезде?
– Отъезде, – подтвердила со вздохом Рита.
– Я над эта проблемой подумал. В августе хочу вернуться, когда дома летние каникулы начнется. Наша тетя поможет.
– Правда?! А это действительно возможно?
Джину рассмеялся и ответил девочке длинным предложением на корейском.
– Эй! Это было да или нет? Слишком быстро, я ничего не поняла! – наигранно возмутилась Рита и тоже рассмеялась.
– Я корейский язык учить, когда я здесь, помогу. Он простой. Просто говори.
– Хорошо…
И она доверчиво ему улыбнулась.
Подходил к концу тысяча девятьсот девяносто пятый год. Часы уже отсчитывали его последние минуты, когда мальчик, подойдя к окну, выглянул во двор. Покрывало, застеленное вечерним снегопадом, до сих пор оставалось безупречно белым. Все, кто мог рассеять это праздничное волшебство, были в этот час по домам. Люди сидели в кругу семьи или друзей, смотрели старые песни о главном или уже открывали шампанское, говорили тост или только накрывали на стол. Джину об этом было ничего не известно, но больше он не чувствовал себя чужаком. В этот миг мальчик осознавал себя неотъемлемой частью этого огромного мира, где стирались границы между культурами и расами, верованиями и языками. До его слуха доносился смех тети Суа, которой что-то рассказывал отец Риты, и отголоски негромкой беседы ее мамы с дядей Леней, а еще тихое дыхание самой девочки, неслышно вставшей у него за спиной. Интуиция подсказывала подростку, что вместе с этими последними минутами он навсегда прощается со своим прежним существованием, и отныне в его жизнь входит нечто неизведанное и прекрасное. Он почувствовал, как Рита тихонько тронула его за плечо.