Советским Союзом в действительности правила не партия и даже не ее уставные органы (как ЦК или Политбюро), а личная администрация, назначенная диктатором. Формально эта администрация должна была выполнять лишь технические канцелярские функции. На самом деле она держала в своих руках управление страной. Администрация была поставлена над партией и над государством.
По мысли Авторханова, формирование нового типа тирании «тоталитарной партократии» стало возможно в результате использования особой технологии власти – «синтеза политики с уголовщиной». Диктатура закрытой партии («партолигархии», «коммунистической партократии» и т. д.), о чьей деятельности знал лишь ограниченный круг лиц, сумела установить по-своему уникальный «партийно-полицейский и тоталитарно-террористический» режим. По мнению Авторханова, этот режим превратил всех советских людей в собственность «монопартийного государства», которое нещадно эксплуатирует их. В более общем плане в условиях, когда «народ учат не думать», подлинно властвующая сила одна – «универсальный чекизм».
Сегодня власть в России у конкретных чекистов. Идеи Авторханова, как ни странно, вполне актуальны – все течет и ничто не меняется в нашей стране.
Вернемся к Фиме. Он давал читать мне Джиласа, Солженицына и другие антисоветские книги, пока не произошел случай, который нас развел навсегда.
Прихожу к Фиме как-то домой за новой книгой. Он спрашивает:
– А разве ты не брал уже эту книгу? Я второй раз одну и ту же книгу не даю – ты же берешь ее наверняка для кого-то другого, а это чревато провалом моего предприятия. Тебя я знаю и доверяю, а твои друзья могут оказаться сексотами и агентами КГБ. Сейчас я проверю, какие книги тебе давал, – с этими словами Фима достает картотеку, вынимает оттуда карточку с моей фамилией, смотрит на нее, и тут я… стремительно выхватываю у него из рук эту карточку.
– Картотека? Да ты, Фима, не сам ли агент КГБ? Ты зачем компромат на людей собираешь и хранишь? Ты или сексот, или идиот, но в обоих случаях я тебя больше знать не желаю. Забудь про меня и имя мое забудь, а если меня по твоей милости пригласят на Лубянку, то я расскажу, как ты подговаривал меня убить всех членов Политбюро и штурмовать Кремль.
Больше я Фиму никогда не видел, но я благодарен ему не только за знакомство с антисоветской литературой. Он познакомил меня с Аркадием Золотарем. Он стал моим другом и учителем на долгие годы – до самой его смерти. Золотарь, естественно, был библиофилом и книгочеем, при этом поэтом и доктором наук в области гидродинамики. Незауряднейшая личность – о нем можно отдельную книгу написать, но пока хочу рассказать о его маме.