Я быстро соскочила с кровати, оделась, кое-как причесалась и, прихватив с собой ошарашенного Влада, спустилась на первый этаж. В большой комнате с резной печкой за длинным дубовым столом, который стоял посередине комнаты и занимал почти половину пространства, уже расположились все гости. Дубовый стол и резная печь были особой гордостью отца и самыми яркими предметами на даче. Остальное было перевезено из родительского дома и напоминало быт зажиточных крестьян воронежской губернии. Кованые металлические кровати с растянутыми пружинами и большими, толстыми матрасами. Резные деревянные шкафы, полки и стулья. Тканевые палантины, перекрывающие дверные проемы. Все это дышало стариной, но не прелостью. Отец все починил, почистил, зашкурил, обработал каким-то раствором, и мебель заиграла молодостью и свежестью. Мне всегда было приятно приезжать на дачу. Здесь дышалось по-особенному. Отец где-то нашел и привез резную, разрисованную печную плитку, пригласил известнейшего печных дел мастера, деда Никифора, и они вместе собирали печь. Дед Никифор – кладезь народной мудрости. Можно было часами лежать на кровати, наблюдая, как они с отцом выкладывают печь и слушать его байки. Было видно, что и отцу они тоже нравились. Жаль только, что уже через неделю Никифор спустился с крыши и сказал отцу: «Ну, хозяин, принимай работу». Потом они перекусили, выпили по чарочке. Затем Никифор встал из-за стола, подошел к выходной двери, развернулся, перекрестился сам, перекрестил печь, сказал: «Не подведи, родная». Перекрестил нас, сказал: «С богом», вышел во двор и растворился в темноте. Так, просто он исчез из нашей жизни, но память постоянно напоминает, что где-то рядом ходит дед Никифор, и думает о нас. Больше мы его не видели. Я у отца спрашивала про Никифора, но он отмахивался и менял тему разговора, тоже, наверно, скучал. Иногда, мне кажется, что всего этого не было, но красавица печь, как живой свидетель нашего мимолетного знакомства с Никифором, вот стоит, пышет жаром. За все годы, сколько печь отогревала нас в холодные зимние вечера, готовила еду, она ни разу не подводила нас и как бы подсказывала, что надо делать. То уголек выкинет, и мы понимали, что надо ее почистить, то запоет ветер в трубе – надо перекрыть воздуховод на втором этаже. Отец очень любил свое детище и каждый раз, когда приезжал на дачу, подходил к печи, обнимал, как старого закадычного друга.