Я смотрю на него и сквозь него. До меня постепенно доходит: парню в белой форме наплевать на приличия и на то, что подумают остальные солдаты. Кажется, я не в себе и роняю честь мундира.
Мягко стряхиваю руку сержанта со своего бицепса и медленно поднимаю кулак в белоснежной перчатке с оттопыренным вверх большим пальцем. Я в порядке. Я в полном порядке. Я вижу обеспокоенного рейнджера и стройные ряды кресел в транспортнике. Я понимаю, что он боится и переживает, но тут же напускает на себя безразличие и холодную вежливость. Я молчу. Потому что я также вижу слайды из картин за солдатом: космос, тундру, красивых женщин из сказок, темное помещение в винтажной драпировке и одинокую свечу, залитую медовыми каплями воска. Пламя колеблется. Видения меркнут. Тают, исчезая. Ветер задувает свечу.
И проступает одна явь.
Сержант удовлетворенно кивает и откидывается в синем кресле. Вертит головой, устраиваясь поудобнее, и искусственная кожа обшивки скрипит. Парень прикрывает глаза, сквозь щелки наблюдая за мной. Руки беспокойно двигаются, пальцы гладят черные подлокотники дутого кресла и никак не могут замереть. Незнакомые запахи дразнят обоняние. От сержанта пахнет пачули и мандаринами. Зачем так душиться? Я морщусь и, не скрывая упрека, смотрю на подчиненного.
Его пальцы мелко подрагивают.
Волнуется за меня. Пытается контролировать ситуацию и злится от того, что не получается. Я понимаю солдата. Будь я на его месте, сам бы не знал покоя, ведь от такого командира, как я, можно ожидать любого приказа.
От нелепого танца его пальцев, я прихожу в сознание окончательно. Пелена сходит, медленно отступая.
Я осматриваюсь по сторонам. В глазах резь. Картинка четкая и понятная. Видения прошли. Кругом ряды кресел и все заняты военными. Свободных мест нет. На добрую сотню парней две девушки, и возле их кресел оживление и смешки. Мы в транспортнике. Ни у кого нет оружия. Многие в парадной форме, но кто-то в робе, решив не заморачиваться. Парни – все пехи, молоды, пышут здоровьем, приветливы и улыбаются. Хмурых лиц нет.
Не считая моего.
Так одна явь из многоликой дремоты стала пугающей реальностью, и картина вошла в действительность, глуша остальные видения.
Я осознаю произошедшее: сегодня мне повезло. Я вынырнул и готов жить дальше. И пусть сержант не боится – я поборол стресс. Кажется, так это называет наш психолог.