Юрий Рытхэу однажды сказал, что его писательской задачей было показать: чукчи – такие же люди, как все.
Этот тезис применим к дальневосточникам вообще.
Однако, если назвать Владивосток обычным российским городом, будет неинтересно. Хочется экзотики: крабы, киты, пираты, тигры, браконьеры…
Всё это, конечно, есть. Но это ли главное?
Дальний Восток – провинция в кубе. По дальневосточным меркам Поволжье и Урал – почти Подмосковье. ДВ-фобию подметил ещё Чехов на каторжном Сахалине, констатировав предубеждение против места. Каторги давно нет – предубеждение осталось. Непросто поверить, что Дальний Восток – такое же наше, как Волга или Вологда, что здесь можно просто жить, а не выживать, бороться, покорять, нести вахту.
Можно попробовать понять Дальний Восток через стихии: суша, море, тайга, воздух, огонь, слово… «Стихи» неслучайно созвучны со «стихией». Мысли, образы, мелодии – эфирная, невесомая стихия, составляющая ту самую ноосферу, которую прозрел Владимир Вернадский[2], – главный и высший результат человеческого существования.
Если определять Дальний Восток двумя словами, можно взять «полигон» и «передовая».
Это территория двойного, специального назначения.
Представив Россию организмом, где у каждой части – от казачье-кавказского Юга до европейского Петербурга и горнозаводского Урала – своё предназначение, мы увидим Дальний Восток не просто телесной периферией империи, но землёй особой, незаменимой.
Среднюю Азию называли подбрюшьем Советского Союза. Приморье на карте напоминает аппендикс, что вызывает тревогу: надо – не надо, отрежут – не отрежут… Или же не аппендикс, а крюк, которым Россия заякорилась в настоящей, азиатской Азии?
«Одна шестая», самая большая страна – не данность, а огромная работа многих поколений. Даже материки не стоят на месте; тем более не навсегда границы, проведённые людьми. История продолжается, происходит.
Дальний Восток – не только тайга, где ловится рыба, добывается золото, рубится лес.
Сразу же по приращении к России регион стал полем гигантского эксперимента. Здесь испытывалось новое оружие, создавались и гранились новые люди, закалялась сталь, из которой можно делать не то что, по словам поэта Тихонова, гвозди, а предметы куда крепче: напильники, победитовые свёрла, буровые коронки, бронебойные пули. Алмазы, которые добывают в Якутии, рождаются из самого обычного графита, углерода, в условиях неимоверного сжатия и нагрева. Дальний Восток – территория подобного сжатия. Она может убить – или сделать сильнее. А в критический момент способна спасти Москву – и всю страну.