– Будете ловить рыбу. И кроликов или там фазанов, – сказал Дилан.
– Иди сюда, – распорядилась JKL.
Дилан взбежал по склону дюны.
– Покажи! – скомандовала она.
Дилан протянул ей удочку.
– Нет, вот эти штуковины.
Он подал ей силки.
– И ты умеешь ими пользоваться? – спросила девчонка.
– Силками? Ну да. Я приезжаю сюда каждое лето, меня научил один старый браконьер, – объяснил наш мощный рыболов, охотник, собиратель и фантазер, – я знаю, как это делается.
– Научи меня, – сказала JKL, – садись.
Дилан опустился на песок напротив нее. Он не покраснел: наверняка продумал весь разговор заранее.
– Не сюда, – прошипела JKL. – Я должна держать братьев в поле зрения.
Дилан вскочил, как будто его тоже стрела клюнула в шею. Многовато же тут индейцев развелось. Он сел рядом с девчонкой. Ага, вот и покраснел. Подлец. Отличное слово!
– Гляди! – Он хотел показать, как устроен силок на кролика, но JKL не смотрела и не слушала.
– Их ни на минуту нельзя упускать из виду, а то убегут, – нахмурилась она, – и тогда всему конец.
– Чему?
– Всему. Ты кому-нибудь проболтался, что мы здесь живем?
Дилан замотал головой сильно-сильно: чудо, что она у него не отвалилась и не улетела в море.
– Окей, – кивнула девчонка, – похоже, ты не дурак. Когда ты поймешь, почему мы здесь, ты уже точно никому ничего не расскажешь. Эй-эй! – крикнула она во весь голос.
Один из братьев попытался втихаря уползти. Она взвела курок. Звука не было, но у ног мальчишки поднялось песчаное облачко, и он дунул на дюну в один миг.
– Уродина! – крикнул он.
– Зомби! – крикнул второй.
– Ты у нас дождешься!
– Мы все-все папе расскажем.
– И он отдаст это ружье нам.
– И разрешит нам тебя убить.
– Папа тебя свяжет.
– И не развяжет, пока ты не умрешь.
– И еще даст нам за это денег.
Они снова принялись писать что-то на песке.
– Социалистка! – крикнул первый.
– Террористка!
– Марсианка безбашенная!
– Запеканка обгаженная!
И оба с хохотом повалились на песок. Бред собачий.
– Им по восемь лет, время от времени приходится выпускать их на улицу, – сказала JKL, – взаперти они чахнут.
И указала большим пальцем через плечо, на дверцу-куст.
– Мне бы хотелось изъять всех детей из богатых семей, – сказала она, – и собрать их здесь. Я бы научила их жить естественной природной жизнью, чтобы всю жадность у них из головы выдуло вольным ветром. Я бы сделала из них хороших людей, и тогда через двадцать пять лет мир стал бы намного лучше.