А затем произошла странная вещь – волосы у нее на затылке зашевелились. Она быстро подняла голову и увидела Марка. Он стоял, прислонившись к косяку двери, и, сложив руки на груди, холодно наблюдал за ней. На нем была трикотажная рубашка с длинными рукавами, на предплечье – эмблема воздушного десанта. Он стоял с видом человека, который решает, кто из присутствующих хороший, а кто – нет. Тори подумала, что ей уже ясно, к какой категории он отнес ее.
Смешно. Подобный взгляд от Марка Хантингтона заставил бы ее в прежние времена убежать куда-нибудь и спрятаться. Но времена изменились. Она выросла, и у нее тоже появился характер. Поэтому она подняла бокал с вином, словно хотела поприветствовать его, и улыбнулась.
Выражение лица у него не изменилось, но в глазах промелькнуло что-то похожее на усмешку. Она пожала плечами и поставила бокал на стол.
Марк продолжал стоять там, где стоял, и изучал по очереди сидящих за семейным столом. У каждого из них свои скрытые мотивы. И за каждым надо следить.
А может, у него просто паранойя? Долгие месяцы на переднем крае военных действий вполне могут довести человека до такого состояния. Он должен быть начеку, поскольку многие из его сотоварищей закончили именно так – им мерещились убийцы за каждым деревом. Как бы ему не уподобиться им.
Но прямо сейчас у него другая большая проблема – его взгляд прикован к Тори, так и тянется к ней, он не может оторвать от нее глаз.
Что-то в ней невольно задело его за душу. Это происходит инстинктивно, берет начало откуда-то изнутри, и он не в силах этому воспротивиться.
Он не доверял ей и уж точно не доверял Карлу. Он уже позвонил одному старому другу, который работал в местной полиции и по роду деятельности был связан с ФБР, и попросил его проверить, не числится ли чего-либо недозволенного за Карлом.
Он ведь был «морским котиком», черт возьми. Он многое повидал, побывал во многих горячих точках. И окружающий мир был к нему не очень-то добр. В него стреляли и едва не убили, на него напали с ножом. Он дрался в барах. Одни красивые женщины его любили, а другие – не менее красивые – ненавидели. Он выжил и собирается пожить еще.
Но того, что обрушилось на него, когда он приехал домой, он не ожидал. Возвращение в родные места, красота Шангри-Ла, воспоминания о своей прежней жизни, об отце и брате, о том, что они значили друг для друга, – все эти чувства захлестнули его, пронзили сердце и надорвали душу, напомнив о своих корнях.