Альфонсо чинил декорации, а Дени все погонял и погонял вымотанных за день лошадей.
– Сушь какая, – пробормотал Альфонсо. – Ничего в лесу нет. Ни грибов, ни ягод.
– Откуда тебе знать, – спросила Карменсита. – Ты ведь сидишь тут, а не ходишь по лесу.
– Достаточно одного взгляда на эту порыжевшую траву, на потрескавшуюся землю. Сейчас бы дождь…
– Чтобы у нас колеса в грязи завязли? – недовольно молвила девушка. – Лично у меня нет ни малейшего желания толкать эту телегу. Я слишком хорошо помню, как мы ее тащили в прошлый раз, а вся жижа, вся мерзость, именуемая грязью, налипала на меня, и конца этому аду не было видно!..
– Девочка моя, – спокойно ответил Альфонсо. – Все на свете питается влагой, которую посылают нам небеса. Не будет дождя, не будет и жизни! Человек всегда был зависим от Бога.
– Ты так интересно говоришь, – сказала Карменсита. – Можно подумать, будто ты собственными глазами этого бога видел.
– Его не надо видеть, в него надо верить, ощущать его незримое присутствие.
– Верь – не верь, а все равно похоронят нас, как безбожников, за пределами кладбища, – грустно заметил Дени.
– А тебе не все равно, где тебя похоронят? – спросила девушка.
– Когда умру, наверное, будет все равно, а пока жив, хочется быть человеком, как все.
– Друзья мои! – вдруг изрек Альфонсо после некоторых раздумий. – Представляете, сколько можно было бы собрать с земли, если бы вдруг зарядили дожди! Изобилие! Все люди были бы сыти и счастливы!
– Сомневаюсь, – скептически проговорил Дени. – Когда дождей слишком много, никакого урожая не бывает вообще. Странно, что ты, Альфонсо, об этом не знаешь.
– А помните, как в прошлом году деревья цвели два раза, – вступила в разговор Карменсита. – Это было так красиво!
– Да, но некоторые люди говорили, что это не к добру… – тихо сказал Дени.
Повозка вновь подпрыгнула, Анри еще раз вонзил иглу в руку, перекусил нить и сложил швейные принадлежности в шкатулку Карменситы, где та хранила пуговицы и фальшивые драгоценности.
Анри подошел к Дени:
– Ты, наверное, устал, давай я тебя сменю.
Дени молча уступил ему свое место, молодой человек взял вожжи и кнут и, мгновенно вообразив себя королевским кучером, принялся нещадно хлестать лошадей по их впалым бокам. Но вопреки ожиданиям доморощенного возницы, те постоянно сбивались с шага и вскоре даже покрылись пеной.