– Не надо. Я сам себе голова.
В этот момент в двери тихо постучались. Это был Гусев – Оренбургский.
Писатель улыбнулся и немного смущенно спросил:
– Чаю не найдется. Сам не приметил, как закончился, а идти с утра в лавку лень.
– Найдется, – откликнулся Мариенгоф. Вчера только купил. Как раз хотел на кухню отнести. А может кофе? Правда, оно не очень хорошее.
– Нет, – сощурил и без того узкие глаза Гусев – Оренбургский. Я люблю чай.
Есенин откинул одеяло, несколько раз подпрыгнул, делая что- то вроде зарядки и сказал, обращаясь к пожилому литератору.
– Мы с Анатолием решили переехать жить на новое место. Как вы на это смотрите Сергей Иванович? Ведь могут отнять квартиру. Вам есть куда переселиться?
Гусев – Оренбургский улыбнулся в усы.
– Понимаю, Рукавишников всем уже порядком надоел. Не получилось у нас полноценной коммуны. Нет тут нормального жития. И правильно делаете. Тоже кстати уезжаю.
– Куда? – спросили с любопытством поэты.
– В Крым. Там у меня родственники живут.
– А там, какая власть? – спросил Мариенгоф.
– Не знаю, – искренне ответил писатель.
И тут же махнул рукой:
– А не все ли равно.
* * *
Наконец Есенин и Мариенгоф переехали в Богословский переулок.
И после этого оба напросились на прием к председателю Моссовета Льву Каменеву и все объяснили ему.
Каменев усмехнулся и сказал, что раз такое дело, то оставшегося в квартире Рукавишникова переселят в здание Пролеткульта.
– Там еще находится журналист Тимофеев, – подсказал Есенин.
– Место в общежитии найдется для всех, – констатировал Каменев.
Помолчал немного и, покачав головой, добавил:
– А ведь неплохой писатель этот Рукавишников. Я его роман «Проклятыйрод» читал, весьма занимательная вещь. – А вы читали?
– Нет, – замотали головами поэты.
– Но прочитаем, – уверил Каменева Мариенгоф.
Пользуясь, случаем, поэты попросили председателя Моссовета помочь открыть книжную лавку, а также собственное литературное кафе.
– Это для пропаганды нового искусства, – поспешно заявил Есенин.
– Да, – поддержал друга Мариенгоф. Будем продавать в лавке, как классику, так и новую революционную литературу.
– Ну а кафе зачем? – поинтересовался Лев Каменев.
– Будем зарабатывать деньги также чтением стихов, – сказал Есенин. Люди будут приходить, чтобы закусить и выпить ну заодно и стихи послушать.
Мариенгоф стараясь поймать взгляд председателя Моссовета, чуть ли не взмолился: